Я — матрос «Гангута»!

Соглашатели из Совета, обескураженные таким положением, отправили в Петроградский Совет телеграмму, в которой признавались в своем бессилии, докладывали, что массы готовы к свержению Временного правительства, выражают открытое недовольство займом, выступают за единую демократическую власть в лице Советов.

И Временное правительство, особенно военный и морской министр Керенский, не на шутку забеспокоилось. Балтийский флот и стрелковые части, расквартированные в районе военно-морских баз, уходили из-под их влияния. А это сила, насчитывавшая до полумиллиона солдат и матросов.

Керенский решил лично воздействовать на них. Вместе с тем он организовал приезд к нам делегации с Черного моря, надеясь, что в ее состав удастся включить эсеров, которые окажут свое влияние на балтийцев. Центробалт с приездом черноморской делегации согласился, но выставил условие, чтобы в Севастополь одновременно отправилась и группа балтийцев. С «Гангута» в нее был включен Степан Пинчук.

Получив телеграмму о приезде военного и морского министра, исполнительный комитет Гельсингфорсского Совета созвал расширенное совещание совместно с представителями командования Балтийского флота. На совещании подробно разработали церемонию встречи Керенского.

Но неожиданно, как снег на голову, последовало решение Центробалта — отменить всякие парады, пусть каждому совесть подскажет, встречать Керенского или нет. Это, мол, политический вопрос, и принуждать людей нечего. На кораблях решение Центробалта поддержали. А вот в Совете забегали. С большим трудом им удалось вывести на станцию несколько рот солдат. Этим и ограничился весь церемониал.

Керенский посетил Совет, потом отправился на «Кречет», к командующему флотом. Матросы со смехом и прибаутками рассказывали, какой у министра произошел инцидент с Центробалтом. Керенский по телефону потребовал, чтобы Центробалт явился на «Кречет», но Павел Дыбенко заявил, что Центробалт — это учреждение и на вызов прибыть не может, пусть министр соблаговолит сам пожаловать в Центробалт.

Пришлось идти. С этого и началось. На второй день военный и морской министр решил обойти корабли. Команда линкора «Республика» выдвинула перед ним требования и закидала вопросами, на которые он не смог ответить что-либо вразумительное.

Осмеянный министр отправился на корабли 1-й бригады. Под вечер он посетил «Гангут». Мы уже знали о «теплом» приеме министра на «Республике». Наши большевики тоже не дремали, готовили Керенскому достойную отповедь.

…Наконец к левому трапу подвалил паровой катер. Керенский поднялся на палубу. В числе сопровождавших находился и член Центробалта Олич. Он лукаво подмигивал матросам, при случае шептал:

— Давай, братва! Не стесняйтесь!

После официальной встречи матросов собрали на юте. Керенский встал в позу Бонапарта и начал с патетикой говорить о долге перед союзниками, о воинской дисциплине и чести. В задних рядах не выдержали.

— Скажите лучше, когда война кончится?

По голосу я узнал Санникова.

В ответ Керенский залился соловьем о том, что демократия не может допустить подавления революции немецкими кайзеровскими войсками, что мы должны вначале разгромить общего врага, а потом уже приступить к революционным социальным преобразованиям в стране.

Так ничего и не добившись, военный и морской министр уехал в Петроград. Соглашательские газеты, как дворняжки, в своих статьях обрушились на моряков Гельсингфорса. Она вопили, что на кораблях флота нет никакого порядка, нет воинской дисциплины, там господствует анархия, что военного и морского министра почти выгнали с «Республики», что на судах попристраивались за большевистской ширмой немецкие шпионы.

Потерпев фиаско в попытке поднять «боевой дух» флота, Керенский не успокоился. Временное правительство смещает избранного матросами командующего флотом вице-адмирала Максимова и на его место назначает более решительного контр-адмирала Вердеревского, издает приказ о формировании из моряков «батальонов смерти» для отправки на фронт, якобы для защиты революции.

Но к этому времени уже состоялся I съезд моряков Балтийского флота, на котором был принят устав, предложенный большевиками Центробалта. Решения съезда объединили и сплотили матросов вокруг их революционного ядра — Центробалта, который руководствовался законным уставом. Съезд специальным постановлением после выступления Максимова отметил его заслуги и обязал Вердеревского идти по стопам своего предшественника. Сила и влияние Центробалта значительно возросли. Все приказы военного и морского министра натыкались на бронированную стену в лице Центробалта. Разбился об эту стену и приказ о формировании «батальонов смерти». По этому поводу Центробалт вынес резолюцию: