Я — матрос «Гангута»!

«Наши полки, — рассказывали пленные, — формировались в июле. Все мобилизованные не хотели воевать с красными. Формирование было закончено, и нас собрались отправить на фронт. Мы все отказались. Но так, как мы не были вооружены, то, выбрав руководителя, организованно направились к складам оружия. Сняли там часовых и приступили к вооружению. Командование направило для подавления нас офицерский ударный батальон. Мы вступили с ним в перестрелку. Офицеры разбежались. Тогда против нас выделили вдвое больше офицерских частей и начали окружать с двух сторон. Пришлось сдаться. Офицеры с нами расправились. Они расстреляли 1200 человек из 3-го полка и несколько меньше из 4-го. И силой нас отправили на фронт. Уходя на фронт, мы дали друг другу слово, что при первой возможности перейдем на сторону красных.»[66]

Боевой подъем советских войск рос, как говорится, на глазах. 22 октября 51-я дивизия вернула Тобольск, а через восемь дней 5-я армия освободила Петропавловск. Наша дивизия вышла к берегу реки Ишим. Теперь бойцы твердо верили, что колчаковцам не повторить контрнаступления: здорово мы их тряхнули.

Как и вся дивизия, наш полк интенсивно готовился к форсированию Ишима. Мы провели заседание партбюро, потом собрание коммунистов, на котором обсудили итоги недельного наступления и задачи, связанные с боями за Ишим.

Опыт форсирования рек у нас имелся немалый, так что Ишим — второй левый приток Иртыша — серьезной преграды не представлял. К тому же колчаковцы стали не те. В этом мы убедились, приступив к форсированию реки. Того ураганного огня, который пришлось испытать на Каме и Тоболе, здесь мы не встретили. Правда, за город Ишим схватка была жестокой. Из нашей дивизии в том бою участвовал лишь 2-й кавалерийский дивизион, отличившийся дерзкой отвагой. Командир дивизиона К. К. Рокоссовский за проявленный героизм был награжден орденом Красного Знамени. (Впоследствии военный талант маршала Рокоссовского во всем блеске раскроется на полях Великой Отечественной войны.)

Итак, закончилась наступательная операция в междуречье, продолжавшаяся почти два с половиной месяца. Несмотря на потери, у каждого из нас брало верх чувство гордости: мы сломали здесь хребет колчаковской армии. Ее потери были огромны. Лишь один наш полк пленил в междуречье 2517 солдат. Моральный урон противника был неисчислимым: солдатские массы потеряли веру в «верховного правителя».

Сожалею, что не сохранил в памяти названия той деревни, в которой произошла трагическая гибель Саши Сидоровского. Через шесть десятилетий меня тронула инициатива инженера-нефтяника В. А. Сидоровского. Внучатый племянник Саши, он во время отпуска предпринял поиск, объехал на своей машине много деревень с расспросами. Правда, точно установить место не удалось, поскольку стариков в живых осталось мало и к тому же колчаковцы чуть ли не в каждой деревне устраивали казни красноармейцев.

Кстати, скажу и о судьбе Валентина Сидоровского, славного преемника боевых традиций. В годы Великой Отечественной войны, лишившись родителей, пионер Валя стал сыном 665-го стрелкового полка. Вот что пишет о нем в своих воспоминаниях Герой Советского Союза, бывший командир 216-й стрелковой дивизии В. У. Воронов:

«На крымской земле к нам заявился с двумя коровами пастушок в постолах с кнутом. Его мать расстреляли гитлеровцы за связь с партизанами. Мальчик остался с нами. Его зачислили во взвод разведки. Несколько раз Валя Сидоровский ходил по селам, занятым фашистами, якобы искал отбившуюся от стада корову. Особую ценность представляло его сообщение о прорывающемся к Севастополю подразделении немцев.»[67]

Мне остается добавить, что при освобождении Севастополя 7 мая 1944 года Валя был ранен. После войны Валентин Сидоровский получил высшее образование, стал инженером, кандидатом технических наук.

Новый порыв