Я, Минос, царь Крита

В моей голове снова появился целый водоворот мыслей. Неужели все женщины, которые в разное время любили меня и неожиданно умирали, тоже погибали от змеиных укусов? Все они находили смерть в постели. Неужели им, как, наверно, и Айзе, подкладывали змей под одеяло?

Утомлённый бессонной ночью и раздираемый сомнениями, я позвал Сарру. Мне хотелось предостеречь её. Но мог ли я признаться, что подозреваю, будто и ей грозит та же опасность? Меня учили, что царь никогда не должен просить, проявлять слабость и показывать свою озабоченность, свой страх и свою любовь.

Потребовалось несколько часов, прежде чем я снова взял себя в руки. Около полудня мне сообщили о прибытии посланца моей матери, который с нетерпением ждёт меня возле священного ковчега.

Этого посланца я знал, он служил офицером в охране дворца; мне было известно, что он близок к моим родителям. После сердечного приветствия я отвёл его в свои покои и приказал как следует накормить. Покончив с трапезой, он вручил мне подарок матери — амфору с вином. При этом он с серьёзным видом заметил, что царица посылает мне этот изысканный напиток, ибо на Крите, как известно, нет хороших вин.

Я задумался, какой смысл в этом подарке, ведь в Афинах знают, что Крит производит лучшие вина. И вдруг меня, словно молния, пронзила догадка, что терпкость этого вина и особый аромат должны напомнить мне о моей родине.

В разговоре с офицером я узнал, что мать не перестаёт интересоваться, нет ли у меня ребёнка от Сарры.

   — Зачем ей это знать? — озадаченно спросил я. У меня были дети не только от Пасифаи.

   — Было бы хорошо, благородный царь, — учтиво ответил посланец, — если бы твоя иудейская наложница родила тебе сына. Так считает и твой отец, который любит тебя и очень заботится о тебе.

Я был удивлён:

   — Сына?

   — Да, благородный Минос. От наших посланников нам известно, что народ Иудеи жаждет иметь царя. В лице своего сына ты мог бы дать им властителя с хорошей родословной, а это было бы нам весьма кстати.

Я расхохотался.

   — Забавно! Моя мать не выносит Сарру из-за того, что она иудейка. А если она родит сына, вся неприязнь тут же превратится в самую горячую привязанность. Почему люди так продажны? Я перестал понимать своих родителей, но и они тоже не понимают своего сына — и это печалит меня.

Настала пора нанести визит в Маллию моему брату Сарпедону. Мы недолюбливали друг друга, нередко воевали. Из надёжного источника мне было известно, что его люди делали набеги на мою территорию, похищая наших женщин и девушек, чтобы сделать их рабынями.

Критские девушки в качестве рабынь в домах таких же критян? Я не допускал даже мысли, что наши женщины становятся рабынями в царстве моего брата!

А разве я не знал доподлинно, что Манолис, так часто разглагольствовавший о добре, любви и милосердии, держит в своём доме на правах заключённых двух девушек из Маллии? Они не имели никаких прав и были вынуждены выполнять самую чёрную работу.

По дороге в Маллию я видел поля, где собирали обильный урожай огурцов, пшеницы и ячменя, чечевицы и гороха, сезама, мака и льна. Я видел миндаль, фиги и яблоки, мушмулу и айву.

Сопровождали меня жрецы и чиновники. Следом за мной длинной вереницей скакали верхом или ехали в повозках придворные, слуги и рабы.

Когда мы проезжали деревни, вдоль дороги стояли жители, радостно приветствуя нас. Где бы я ни останавливался, меня обступали крестьяне, которые протягивали мне венки, а девушки усыпали мой путь цветами. У многих женщин в руках были зеленеющие ветки; нередко слышалось детское пение, звучали флейты и доносился рокот барабанов. То и дело раздавались приветственные возгласы крестьян и ремесленников. Где бы я ни оказывался, повсюду царило ликование.

Моя душа упивалась этими изъявлениями чувств, и я разглядывал людей, стоявших вдоль дороги и махавших мне руками, как вдруг заметил за их спинами мужчин с палками, которые бегали взад и вперёд, подогревали их энтузиазм чувствительными ударами.

Я обратился к министру Сарпедона, посланному мне навстречу, чтобы сопровождать меня на последнем отрезке дороги.

   — Разве у вас радуютея из-под палки? — c иронией произнёс я.

Чиновник сделал непонимающее лицо и ответил уклончиво:

   — Прости меня, царь Минос, у меня стало неважно с глазами.

   — Чтобы люди ликовали, их колотят, — сказал я, но не получил ответа.

Подъезжая к дворцу брата, я с завистью смотрел на необычно красную землю, которой была посыпана дорога. Я знал, что такая земля даёт обильные и ранние урожаи.

Вероятно, и здесь попадались участки, ещё покрытые толстым слоем лавовой пыли, однако, похоже, были источники воды, обеспечившие полноценное орошение. Куда бы я ни бросил взгляд, повсюду видел поля, засаженные огурцами, дынями и бобами.

Сарпедон встретил нас на улице, ведущей в его дворец, ещё издали приветственно махая рукой. Затем представил мне своих придворных, своих жён и их родственников.

Меня удивило, что дворец оказался восстановленным далеко не полностью. Повсюду виднелись развалины, улицы были засыпаны обломками.