Я не я

Однако, как и все домочадцы, Джессика была охвачена заботой главы клана. Ежедневно, поутру, в одно и то же время, слуга Дункана, интересовался от имени хозяина, желает ли чего-либо его супруга, не испытывает ли трудностей в замке. И всегда получал один и тот же ответ, что всё у неё хорошо, её самочувствие отменное, а настроение ей поднимают добродушная Лилиас, сверх заботливый Иэгэн и масса книг, хранящаяся в библиотеке замка.

Тогда слуга неизменно преподносил ей из-за спины свежесобранный букет полевых цветов и откланивался. Не нужно было догадываться, кто их собирал. Джесс знала от Лилиас, что с ранней зорькой Дункан покидал замок и не возвращался до позднего вечера. Но свежий букет он непрестанно передавал через своего конюшего.

Несмотря на то, что Джессика знала о романтичной стороне натуры Дункана (его пейзажные картины поведали ей многое о нём!), знак внимания супруга приятно удивлял. Вот он век рыцарства! Не врут её современники-историки о нём!

Однако Джессика так же знала от Лилиас, что вечерами, если Дункан не сильно задерживался, он навещал свою новорожденную дочь и таящую, как свеча, Маргарет.

В последний раз в беседе с Джессикой Лилиас выразила своё беспокойство за мачеху:

— Я слышала, как Иэгэн, предложил Дункану просить помощи у короля для Маргарет, намекая, что у Вильгельма найдутся медики лучше него. На что брат ответил: «Боюсь, сейчас я не в милости у властителя! Но в твоих словах есть здравость! Я попробую разжалобить Вильгельма! Если не удастся задуманное, то хотя бы попрошу его отпустить на время араба, Зафара, я видел его способности в медицине! Надежда есть!» И сегодня Дункан отправился в Эдинбург просить аудиенции покровителя.

— Значит, Дункан привезёт Зафара! Возможно, этот мусульманин спасёт нас обеих…

Последнюю фразу Джессика добавила очень тихо, ведь Лилиас многого не знает о ней, как о страннице во времени, и о Зафаре, страже Хроноса. Дункан просил её, когда они подъезжали из эдинбургской темницы в Крейгмиллар, не говорить никому о том, что поведал ей о Хроносе и Зафаре, ради её же блага.

Весь остаток дня Джессика волновалась в ожидании супруга и араба. То и дело поднималась на каменный балкон, выходящий видом на крепостные ворота, и, прислушиваясь к шуму со двора, высматривала среди прибывавших путников Дункана и Зафара. Прохаживалась по длинным коридорам, просторным залам, спускалась в многолюдную кухню, дабы мысленно проститься с обитателями Крейгмиллара и величественным замком кланов Маккоулов. Ей казалось, она не выдержит больше не минуты пребывания в Средневековье, где о счастье мечтать не приходилось: будет умолять ещё с порога загадочного Зафара отправить её ДОМОЙ!

Не выдержит не потому, что жизнь в Средневековье малознакома, сложна без удобств и привычного комфорта цивилизаций двадцать первого века. Ко всему можно привыкнуть! В любом времени можно найти радости бытия! Не выдержит пребывания в постоянном страхе за свою жизнь и жизнь малыша в утробе. Не выдержит пыток сердечных из-за своих невысказанных чувств к Дункану Маккоулу!

Когда Джессика в очередной раз разочарованно спускалась с балкона, с западного крыла послышался громкий плач новорожденного дитя. Джесс встревожилась, она не видела еще дочь Маргарет и Дункана. Джессика понимала, что не стоит бередить в сердце страждущей вдовы лишние страхи за своего ребёнка. Зачем ей, ненавистной сопернице, дразнить своим присутствием некогда возлюбленную Дункана. Бедняжка и так серьёзно занемогла после родов!

Однако сейчас любопытство брало верх, а беспокойство нарастало. Плач не унимался и приближался к Джесс. Затем послышался тревожный голос Лилиас, точнее, её попытки успокоить расстроенную малышку.

Джессика поспешила навстречу голосам.

— Лилиас, почему вы здесь с малышкой? Ей, наверное, холодно в сыром коридоре! Оттого и плачет!

— Миледи, вы напугали меня! Т-с-с! Крошечка! Т-с-с! — продолжала успокаивать Лилиас. — Я надеялась, что, наоборот, смена воздуха и обстановки заставит Мейси утихнуть! В покоях Маргарет девочка плачет всё чаще и горше, словно предчувствует беду разлуки с матерью. Никто не может её успокоить: ни кормилица, ни горничная Мэг, ни я! От этого жаль и Маргарет, она слаба и не может толком держать дочку, а слышать надрывный плач тяжело. Поэтому я решила прогуляться с Мейси! Тише! Мейси! Ну что ж ты так плачешь?!

— Может быть, МНЕ удастся её успокоить?! Новый человек всё-таки для неё! Можно мне взять её на руки? — с теплотой в голосе попросила соизволенья Джесс.

— Думаю, попробовать стоит!

И Лилиас осторожно передала голосящую девочку Джессики.

— Малышка, какая же ты крошечная! Грозная! Что тебя беспокоит, чýдная? Волнуешься за маму, красавица? Да?! Всё будет хорошо, жемчужинка! Вот увидишь! Твой отец позаботиться о тебе и твоей матери! Помощь уже близко! Я знаю! — всё это Джессика говорила, не замолкая, и одновременно продвигалась к своим покоям, в которых, она знала, камин еще хорошо протоплен Норминой.

Сопровождающей Лилиас оставалось только удивляться чуду. Джессика с первых слов заставила малютку утихать!