Я не скажу, кто твоя мама (СИ)

— Володя, ты… — Ельникова не находила слов. — Знаешь, что… я уже тебе сказала: гораздо охотнее я послежу за твоим цветником. Хочешь нанять меня — найми садовницей и успокойся уже. Я бы тебе всё в порядок там привела.

— В башке своей сначала порядок наведи, — Петров взмахнул рукой, теряя терпение. — Это на тебя совсем не похоже. До последнего времени твои амбиции зашкаливали. Когда ты успела так раскиснуть?

— Когда потеряла дочь по собственной вине. Дважды!

— Не нуди! Бывала ты какой угодно — только не скучной. И Юне скучная мать не нужна, а нужна… зажигательная. Я читал твои работы. Лена, и прежде, и теперь я не видел ни в ком твоего сочетания бешеной работоспособности и сокрушительного таланта. Гамма-астрономия высоких энергий — это же твоя тема, ну. Физика частиц… Мне надоело объявлять конкурсы для постдоков, потому что резюме приходят пачками — и никто не подходит так, как проекту надо: со стороны и теории, и наблюдений. Ты же всегда хотела работать над обсерваторией нового поколения. Помнишь, мы вместе об этом мечтали.

— Это было в прошлой жизни, — отмахнулась Ельникова.

— Лена, да ты послушай! Усилия нашей группы сейчас сосредоточены на разработке и прототипировании оптической системы для нового телескопа Шварцшильда-Кудера. Исследования, сбор и анализ данных, расчёты — это же всё твоё!

— Володя, — вытягивая ноги под простынёй, Ельникова решительно хлопнула ладонями по постели, — а теперь послушай ты меня. Во-первых, начинать новую жизнь в другой стране в таком возрасте трудно.

— Ты научишься. Научилась же с усами и бородой целоваться, — он очень похоже передразнил Ельниковскую мимику. — А тоже представить себе не могла. Кто-то из общих знакомых мне говорил, ты ведь задумывалась о переезде? И предложения, надо понимать, были?

— Да, были. Германия, Япония… Я задумывалась, — подтвердила женщина. — Даже уже хотела ответить согласием немцам несколько лет назад… но из-за Юны… отложила планы. Не смогла от неё уехать. Во-вторых: я не то чтобы большой фанат США, мягко говоря.

— Тебе не всё равно, где заниматься исследованиями? Чтобы остаться здесь, тебе достаточно быть моей фанаткой.

— Ох, Петров… Я и забыла, как с тобой может быть интересно дискутировать на научные темы. У тебя свой взгляд на физику и методы её преподавания, а твои идеи в области квантовой механики уже в девяностых были умопомрачительны. Никто не умеет лучше тебя показать, как красива физика. Это просто вынос мозга, выражаясь современным языком.

— Только не вынос мозга, а внос, — поправил Петров. — Так как во время дискуссий со мной мозги усиленно развиваются.

— Это бесспорно. Помню нашу с тобой первую такую дискуссию после того памятного семинара тридцать лет назад… Ты меня даже напугал. Я сто раз себя прокляла за влюблённость в тебя.

— Как это?

— Просто таких сильных впечатлений боишься и избегаешь, вот и всё. Потому что за подобным обычно стоит очень сложный и необычный человек. А сложностей и так хватало. Особенно мне. Совсем одна в незнакомом городе. Дружить не умею, общаться нормально не умею… Прямо как тогда, в Москве, так и сейчас, в Лос-Анджелесе, я — что-то абсолютно чуждое. И как хоть мы сошлись… Ты, такой развесёлый, общительный, даже болтливый… И я, бука с мордой в кучку.

— Да просто своим молодецким задором я отлично компенсировал мрачную жену-перфекционистку. И кое-кто сразу стал поменьше задирать носик, — Петров осторожно притронулся к носу жены. — Зато ты всегда была уравновешенная и умела гасить взрывной характер мужа, который частенько бегал, кричал и топал ногами. Да? Лена моя… — Петров галантно поцеловал жене руку. — Соглашайся. Всё у нас ещё впереди. Я предлагаю тебе работу в моей лаборатории.

— Потому что я твоя жена и тебе нужно чем-нибудь меня здесь занять, — фыркнула Ельникова.

— Потому что ты превосходный физик. Невероятно современный. Только поэтому. Непревзойдённый теоретик и наблюдатель. Ни у кого не может быть сомнений в моей объективности.

— Мне не очень нравится концепция семейного подряда. Муж, жена и их зять…

— Во-первых, у зятя своя лаборатория и своя группа, хотя с нами он тоже сотрудничает и состоит в нескольких проектах. Во-вторых, про семейство Кюри почему-то никто не говорил «семейный подряд».

— Ну ты хватанул, — Ельникова слабо свистнула. — Семейству Кюри нас уподобил!

— Мне нужен толковый теоретик с твоим опытом наблюдений и анализа. Подумай.

— Это значит мало того что с тобой в одном помещении работать — так ещё и по обсерваториям мыкаться, и статьи в соавторстве писать? А потом в одну койку ложиться? — уточнила Ельникова со смешком.

— А что? Двадцать четыре часа вместе. И на работе, и дома. До скончания нашего века. Нормальная такая компенсация двадцати похеренных лет. Да ты не переживай, в туалет я тебя буду отпускать одну. Сможешь иногда побыть наедине с собой.

— Отличная вырисовывается перспективка!.. Просто ты тот тип начальника, который не терпит возражений. Насколько я помню… Боюсь, мы не сработаемся. Я по молодости-то с тобой работать не хотела.

— Неправда. Я всегда открыт для обсуждений.