Я (не) согласна

— Так я уже на семь со степняком сговорился, — отвела я глаза. — Ну, так получилось.

Глава 20. Пшеница и политика

Ситуация с зерном была удручающая. Если старые кнесы еще пытались торговать честно, зачастую себе в убыток, то те, кто помоложе, или перекупщики жульничали нещадно. Часто сверху насыпали хорошее зерно, а дальше — гораздо хуже. У одного среди двадцати мешков зерна снизу лежали два с соломой. Торговец клялся и божился, что это не злой умысел, а случайность.

— Я тебе, жулику, «случайно» ярлык на будущий год потеряю, — пообещал ему Захар Саввыч. — Будешь потом перекупщикам сдавать свои урожаи.

— Руки коротки, — огрызнулся торговец. — Ты мне, козел бородатый, ничего сделать не сможешь. А попробуешь — я других подговорю тебе зерно не сдавать.

— А вы, дяденька, чьих будете? — полюбопытствовала я.

— Кнеса Стогова мы, — прищурился торговец. — А тебе зачем?

— Так и запишем, — кивнула я. — Люди кнеса Стогова угрожали столичному закупщику. Дамир Всеславович велел всё-всё записывать.

Торговец икнул испуганно, а Захар Саввыч демонически расхохотался, хлопнув меня по плечу. Оставив перепуганного торговца в гордом одиночестве (слышавшие нашу милую беседу покупатели тоже поспешили отойти от неблагонадежного продавца), мы отправились дальше.

— Вот такой расклад, Стёпа, — вздохнул чиновник, когда мы закончили «ревизию». — Ты бы где зерно купил?

— У степняков, — не раздумывая ответила я. — У них и в телеге больше, и чище, и вообще… надежнее.

— То-то и оно, Степан Кириллыч, — кивнул дядька Захар. — Они вот говорят, что им хан яйца оторвет, если жульничать будут, так ведь верим мы. И вправду оторвет.

— А торговец вроде про голову говорил, — смущенно заметила я.

— Голову вряд ли, — ухмыльнулся чиновник. — Без головы работать сложно. А без яиц ничего, можно. Даже лучше получится у некоторых. Второй год степняки на бирже. Пока их не любят, но поверь моим сединам: еще пара лет, и они подомнут весь рынок зерна под себя. Знаешь, как это называется, мой мальчик?

— Конкуренция? — предположила я. — Репутация? Качество?

— Задница это называется, Стёпа. Самая настоящая задница.

— А что кнесам мешает повышать качество пшеницы? — удивилась я. — Раз уж пошла такая пьянка, пусть тоже зерно перебирают, селекционируют. У них же маги есть, а у степняков нет.

— Мозги им мешают! — зло ответил Захар Саввыч. — И гордыня. Не понимают они. Один лис государев соображает что-то. Оттого и нет его в этом году.

— Лис? — удивленно переспросила я.

— Градский, — махнул рукой чиновник. — Он, сволочь такая, ухитрился с Таманом замириться. И то сказать, таки породнились они. Внучка Мстислава за старшего сына Тамана замуж вышла.

Я заморгала. Ай да Аяз! Ай да Виктория! А Дамир, щучий сын, хоть бы обмолвился! Эх, правильно отец говорил: информация дороже денег.

— И что нынче хитроумный Мстислав придумал? — осторожно спросила я.

— А он же водник силы великой, — досадливо вздохнул Захар Саввыч. — Мельниц настроил, муку мелет. И степнякам помощь — у них же мельниц нет, и сам не в накладе. И пшеницу не сеет вот уже третий год. Гречиху принялся выращивать, да рожь, да овес. Степняки овес покупают хорошо, а растет он у них плохо отчего-то. Картофелем да капустой занялся. А самое главное — магов нанял, лесопилку построил и древесиной стал торговать. И всё в степь, в степь. Куда им столько дерева?

Слышать про успехи кнеса Градского было приятно. Он ведь и мне родственник. Седьмая вода на киселе — отец моей двоюродной тетки, а всё же ближе него и внучки его у меня в Славии никого не было.

Внутри биржи было на редкость тихо, в первом зале уши людей буквально приклеились к дверям. Остальные старались не дышать. Только степняки, заняв стратегическое место у окна, скучающе наблюдали за смешными славцами. Видимо, они переживали только за сохранность своего организма, а документы у них были в полном порядке. Захар Саввыч подошел к ним и кивнул старшему.

— Вы чего вдвоем приехали, а, Хариз? Обычно или ты, или Исхан приезжали. Задумали что? Два тамановых брата на одну биржу — это как-то многовато.

— Да случайно получилось, — остро блеснул глазами седой степняк. — Я вообще-то за деревом приехал, а в этом году Кимра обмелела, здесь застряла моя древесина. Сам же знаешь — тут изгиб у реки. Приехал поглядеть, чтобы не обманули.

— Как будто вас тут на каждом шагу обмануть пытаются, — поморщился чиновник.

— Как будто нет, — усмехнулся Хариз.

— Ты Исхану скажи — мы всё ваше зерно берем. По семь за сотню.

— По восемь, — лениво поправил его степняк.

— По семь, — осторожно сказала я. — Сговорились мы с ним.

Хариз внимательно поглядел на меня, так же внимательно, как его брат ранее. Богиня, сколько же у Тамана братьев?

— Ты чей, мальчик? — с любопытством спросил он.

— Дальний родственник Виктории, жены Аяза Кимака, — еле слышно прошептала я, косясь на своего спутника. — Но я тут инкогнито.