Я никогда не была спокойна

После съезда Коминтерна Бухарин и Зиновьев очень хотели, чтобы Бомбаччи и Грациадеи поскорее вернулись в Италию. Они должны показать, что находятся на переднем крае борьбы (в Италии рабочие уже заняли фабрики), в то время как редактор Avanti! все еще в «отпуске» в России. Оба российских лидера делают все, чтобы удержать Серрати, приглашая его провести несколько дней «отпуска» вместе. Но итальянец объясняет, что должен вернуться, потому что у него есть личные дела. И он рассказывает о займе, полученном от одного человека во время войны. Этот человек исчез, и Серрати начинает что-то подозревать: он думает, что это агент-провокатор, который теперь может обвинить его в том, что он находится на службе у полиции. Перед поездкой в Россию Серрати опубликовал в социалистической газете объявление о том, что он заложил у нотариуса денежную сумму, эквивалентную займу. И вот, как это ни банально, он должен вернуться, чтобы решить этот вопрос. Бухарин и Зиновьев смеются. «И поэтому вы хотели бы сократить свое пребывание в России? Давайте, оставайтесь!» – говорит первый. «Стоит ли, – замечает второй, – думать о таких пустяках? С нами, большевиками, случалось и не такое. Кого из нас не подозревали в том, что он немецкий агент? Об этом даже думать не стоит»[489]. Но Серрати не поддается на уговоры и садится в поезд. При этом разговоре, происходящем на вокзале в Москве, присутствует Балабанова, которая не может расстаться с Серрати. Она сопровождает его до границы. 20 сентября 1920 года она в последний раз видит своего друга Джачинто. Анжелика возвращается в Москву «с душой, наполненной ностальгией по социалистической Италии»[490].

Через несколько месяцев в ряде европейских газет появляется крупный заголовок: «Редактор Avanti! лидер ИСП, получает деньги от доверенного лица итальянской полиции». Сфальсифицированная новость приходит и в российское посольство в Риме через агентство печати. Когда Анжелика читает сообщения этого агентства в российских газетах, она думает, что «трусость, предательство и ложь не имеют предела»:

Это был последний удар, отразившийся на всем моем существе и последствий от которого не могли ослабить годы![491]

Во время съезда она прямо просит Ленина разрешить ей уехать, но ничего не может добиться. Более того, через несколько месяцев он хочет, чтобы она написала памфлет против Серрати, который в это время в своей партии ведет борьбу не на жизнь, а на смерть против коммунистов-раскольников под лозунгом «В своем доме решаем мы сами».

«Я против Серрати? Вы один можете написать такой памфлет, Владимир Ильич. Позиция Серрати – это и моя собственная позиция. Но вы прекрасно знаете, что Серрати – джентльмен, один из лучших социалистов, и в душе вы цените его и восхищаетесь им за смелость, с которой он нападает на ваши доктрины, ваши методы и на вас, но вы хотите скомпрометировать его в глазах других!»[492]

Но не только итальянский вопрос толкает Анжелику на отъезд. В 1921 году происходят очень серьезные события. Крестьяне отказываются отдавать излишки и нападают на колонны с зерном, направляющиеся в голодающие города. Беспорядки в сельской местности множатся, и Кремль приказывает расстреливать целые семьи и сжигать деревни. Потрясением для Балабановой становится восстание рабочих в Кронштадте, последовавшее за подавлением демократии Советов. Десятый съезд КПР вводит единое руководство производством и назначение на профсоюзные и партийные должности высшим руководством. Однако некоторые большевики ставят это решение на обсуждение, в частности лидер металлистов Юрий Лутовинов и комиссар соцобеспечения Александра Коллонтай. Они вместе с Александром Шляпниковым возглавляют движение «Рабочая оппозиция».