Я никогда не была спокойна

Журналист и профсоюзный деятель Ванни Монтана вспоминает, что «в Нью-Йорке и других американских городах фашистская пропаганда сумела опьянить итальянскую общину тяжелым вином патриотизма, приправленным возрожденной римской славой»[536]. Фашистская пропаганда также обращалась к рабочим и работницам текстильного профсоюза[537]. Чтобы добиться всеобщего согласия, Муссолини распустил военизированные группировки «Фашистская лига», отбросил в сторону черный вымпел и повсюду водрузил национальный триколор. А антифашисты продолжали пользоваться старыми клише, были все так же непримиримы и называли фашистами «любого итало-американца, рабочего или любого другого, попавшего под влияние патриотической фашистской пропаганды»[538].

Итальянское посольство, итальянские консульства, которые Сальвемини называл «шпионами режима», и газеты, верные режиму, работали очень хорошо. Анжелика была глубоко встревожена и удивлена этим ядом, проникшим в среду итало-американцев, особенно самых бедных. Почти все они

труженики, с самопожертвованием работающие ради близких и дальних семей. Приехав в Америку босиком и с узелком на плечах, они прошли через невыразимые лишения и страдания, презираемые всеми за то, что они итальянцы. И вот теперь они без конца слышат, как даже американцы твердят, что Муссолини сделал Италию великой страной, в ней нет безработных, и у каждого дома есть ванная, и поезда приходят вовремя, и Италию уважают и боятся во всем мире. Те, кто говорил обратное, не только разрушали их идеальную родину, но и ранили их личное достоинство: критиковать Муссолини – значит быть врагом Италии, и это было для них личным оскорблением[539].

Только японская бомбардировка Перл-Харбора и вступление США в войну против зловещего союза Рим – Берлин – Токио вынудят итало-американцев сделать выбор между старой и новой родиной. И они выберут новую, сражаясь и умирая в рядах американской армии. В 1942 году Анжелика получит слабое удовлетворение, бросая упреки, обвинения и даже оскорбления всем тем, кто верил в «Великого Каина».

То, что вы, итальянцы, проживающие или родившиеся в Америке, так или иначе внесли свой вклад в поддержание этого кровожадного и позорного режима своим энтузиазмом или безразличием, возложили на себя ответственность за преступление, не имеющее себе равных, то, что вы позволили, чтобы этот режим террора и шпионажа, принесший моральные и материальные страдания, стали отождествлять с вашим народом и вашей страной, является как для народа, так и для вас позором, и такого вреда не мог бы причинить ни один не патриот. И сегодня вам предстоит искупить эту вину, точно так же, как ваша бедная, униженная, ограбленная и опозоренная родина вот уже четыре десятилетия расплачивается за это безмерными страданиями, непоправимым горем и невыразимым унижением[540].