Я никогда не была спокойна

Разумеется, для тех, у кого идиллическое, сентиментальное, пацифистское представление о социализме, для тех, кто верит в догму нерушимости человеческой жизни, для социалистов, застрявших на идеях Де Амичиса – смеси романтических телячьих нежностей, свойственных его времени, – для них наш клич может показаться богохульством. Но это не так. Он логичный, он социалистический. Он человеческий. Мы намереваемся требовать для народа права на законную защиту, на возможность отвечать оружием на оружие. Право убивать, прежде чем быть убитыми. Наш клич – клич войны. Пусть знает тот, кто убивает, что он тоже может быть убит[126].

Возможно, Ленин и Муссолини пересекались в Цюрихе 18 марта 1904 года на митинге в честь Парижской Коммуны, но они никогда не общались лично. Тем не менее, между ними устанавливается «согласие, созвучие идей на расстоянии»[127]. И все благодаря радикальным идеям, которые Балабанова принесла в Италию. Кроме всего прочего, именно она по просьбе Грамши перевела на итальянский язык труды Ленина. По отношению к меньшевикам взгляды Ленина и Муссолини также совпадают. Русский социалист Евгений Аркадьевич Ананьин понимает, чем это может обернуться, и предлагает редактору Avanti! статью, в которой объясняет, насколько вредна ленинская политика раскола. Муссолини отвечает: «Ленин представляет великую революционную силу, и не в наших интересах ронять его авторитет». Тогда Ананьин обращается к Тревесу, и его статью публикуют в издании «Социальная критика». Таким образом, во внутренних дискуссиях ИСП впервые проявляются противоречия между большевиками и меньшевиками, которые сродни противоречиям между итальянскими максималистами и реформистами[128].

А в руководстве ИСП возникает сомнение: не слишком ли Анжелика и Бенито заносятся? Балабанова не только не тормозит экстремистские выпады Муссолини, она его еще и упрекает за то, что в его передовицах мало революционного пыла. Секретарь партии Лаццари пробует умерить пыл газетных статей: 27 января он пишет передовицу, в которой протестует против вооруженной борьбы как ответа на кровопролитие. Он предлагает ограничиться всеобщей забастовкой. Еще явственнее дистанцируется Серрати, он предостерегает от «очень опасных связей с анархическим, непонятным и спорным профсоюзным движением»[129].

Социалист из Онелии Серрати убежден, что обеспокоенность в партии и рост числа новых членов не являются результатом реального политического роста. «Помедленнее на поворотах, сбавьте скорость! Рискуя взять неправильную ноту в хвалебном хоре, я скажу, что нам надо спросить себя, насколько это так называемое многообещающее пробуждение было вызвано решениями съезда и насколько приближающимися выборами». Серрати критикует «электорализм», «парламентаризм», «преследователей всеобщего избирательного права»: «Как только заходит разговор о выборах, пусть даже только административных, секционные собрания оживляются, внутри социалистической организации бурлит жизнь, социалистические души воспламеняются… Товарищ Балабанова уже раскрыла и прокомментировала характерное предложение того товарища, который, внося свой вклад в нашу Avanti! пожелал избрать двести пятьдесят депутатов в следующем туре голосования. Это желание становится системой». Серрати призывает Avanti! к серьезному бойкоту болтунов из ИСП и тех революционеров, которые считают, что задают тон в политических событиях. А еще к серьезным программам: «На митингах не надо прибегать к хитростям, чтобы обеспечить себе “теплое местечко в палате депутатов”»[130].