Я никогда не была спокойна

Так или иначе, «мужлан», заброшенный в Милан, оказался не так-то прост. Требование Муссолини, чтобы Балабанова была всегда рядом, – вовсе не признак слабости. Это не нерешительность и не страх ответственности. Это четкая политическая операция: скомпрометировать фракцию максималистов, вовлечь ее в политическую игру, которую Бенито хочет навязать партии с помощью газеты[123]. Для этого он прежде всего должен полностью порвать с реформистским меньшинством, сведя к нулю влияние на издание Турати, Кулишевой и Тревеса. Авторитетность и дисциплинированность русской революционерки – лучшие помощники для достижения его цели.

Муссолини пытается руками Балабановой исключить Тревеса: он просит ее написать ему письмо и сообщить, что он больше не является сотрудником редакции. Она отказывается, напомнив Бенито, что сначала, на обсуждении Исполнительного комитета, он не возражал против кандидатуры Тревеса. Однако Анжелика и пальцем не пошевелила, когда новый редактор стал отказывать Тревесу в публикации его статей и в конце концов, вынудил его покинуть редакцию, хотя у того был заключен трудовой договор. Замредактора полностью согласна с тем, что надо изгонять журналистов-реформистов и открывать путь революционерам-синдикалистам, анархистам, интеллектуалам вроде Гаэтано Сальвемини, а также многим «непостоянным» сторонникам социализма, которые позже придут вслед за Муссолини в газету Il Popolo d’Italia[124]. Именно в этот период в газете Avanti! создается новая лаборатория, ее задача – свернуть социалистический образ мышления к фашизму и коммунизму. Среди «муссолинистов» этого периода мы видим будущих создателей коммунистической партии Италии в 1921 году, среди них Таска, Бордига и Бомбаччи.

Тревес приходит в ярость. Его заступница Кулишева считает Муссолини «типичным анархистом», отбрасывающим назад социалистический образ мышления. Турати уверен, что Муссолини долго не продержится. Но в начале 1913 года общая политическая ситуация благоприятствует замыслам Муссолини: кризис джолиттизма достиг своего апогея; экономические последствия ливийской войны привели к еще большему обнищанию широких народных масс; реформизм со своим безнадежным обещанием медленного, но неумолимого изменения условий жизни, дышит на ладан.

На руку Анжелике и Бенито сыграло кровопролитие, произошедшее 6 и 7 января 1913 года в Роккагорге, в Чочарии: карабинеры открыли огонь по обнищавшим жителям города, вышедшим на демонстрацию. Семь убитых, сорок раненых. Вспыхнуло несколько крестьянских мятежей на Сицилии, в Кампании, Эмилии, Лацио. В Комизо полиция тоже открыла огонь. В Баганцоле, рядом с Пармой, опять стреляют – и снова убитые. В марте рабочие завода ФИАТ начали забастовку против ускорения темпа работы и отказа дирекции повысить зарплату. Забастовками на заводах охвачен весь Север. Самая упорная – в Турине: она длится целых двадцать три дня. Рабочим ФИАТ удается добиться небольшого повышения зарплаты в конверте, остальные ничего не получают.

В этой раскаленной ситуации новая Avanti! становится прекрасной площадкой для расследований, разоблачений и агитации. Бенито и Анжелика выбивают дробь на типографском станке: призывают к мятежу, на первой полосе говорится об «убийстве государства», «политике резни», в адрес Джолитти и монархии летят обвинения. Заголовки становятся все резче, они призывают к применению силы, восстанию. Корреспонденты сообщают с места событий о неслыханном насилии полиции и армии, их статьи неделями занимают первые полосы.

На одном митинге, посвященном памяти жертв в Милане, Муссолини долго перечисляет массовые убийства, произошедшие с 1861 года, и подытоживает: пока общество будет разделено на классы, пролетариат будут расстреливать. 27 января Avanti! предупреждает, что настанет день, когда толпа ответит «насилием на насилие и отомстит за убитых не только метафорически, но избирательными бюллетенями». На следующий день другая передовица, без подписи, заканчивается такими словами: «Ни одно насилие не может быть более законным, чем то, что идет снизу, как человеческая реакция на политическое преступление, которым является кровопролитие»[125]. Балабанова часто пишет ему такие передовицы. Никогда еще в официальном партийном органе печати социалисты не говорили о насилии как о «повивальной бабке истории», не упоминали о вооруженном столкновении между организованным меньшинством и буржуазным государством. Все это ленинские теории, которых Муссолини не знает, зато знает Анжелика. Даже в яростной полемике с реформистами видна сильная схожесть с экстремистскими позициями Ленина. 17 января Avanti! набрасывается на Биссолати, возмущенного муссолиниевскими митингами в Милане.