Я никого не хотел убивать

— Сама должна отлично понимать! — не позволив ей договорить, бесцеремонно перебил я, — Как только выйду за порог этой коммунальной квартиры, мои коллеги буквально в течение нескольких минут выяснят, по какой причине скончался Иван Никанорович. В любом случае, у них сразу появятся первые подозреваемые…

Я вновь выдержал непродолжительную паузу, затем преднамеренно подправил:

— Или же подозреваемая…

Лихачёва вжала голову в плечи и еле слышно произнесла:

— Мне тоже так кажется…

Я не мог смотреть на неё без сострадания, но ради собственной выгоды не спешил изображать из себя священника, являющегося свидетелем её покаяния перед Иисусом Христом, и поэтому не попытался хоть как-то успокоить. Более того, напустил на себя излишней бравады и строго произнёс:

— Так что, лапушка моя, либо ты сейчас говоришь мне всю правду, а я на своё усмотрение определюсь, в каком виде преподать её бывшим коллегам, либо чуть позже до мельчайших подробностей расскажешь сама…

Она медленно поднялась, открыла тумбочку, на которой стоял телевизор, что-то там взяла, затем снова присела на стул и положила на раскладной столик перфорированный ключ с лазерной заточкой.

— Однажды Иван Никанорыч уезжал в отпуск и попросил меня поливать комнатные цветы. Но он запустил их до такого состояния, что мне не удалось их спасти, — робко, пояснила Татьяна. — С тех пор этот запасной ключ так и остался у меня…

Я не стал задавать наводящих вопросов, позволив ей собраться с мыслями. Какое-то время было слышно колыхание тюлевых занавесок, приводимых в движение дуновением лёгкого ветерка, пробравшегося в комнату сквозь настежь распахнутую форточку.

Лихачёва опять быстро заморгала ресничками, спрятала от меня потухший взгляд усталых глаз, из которых моментально выкатились мелкие бусинки слезинок. Её волосы выпали из причёски и тонкими локонами стали спадать на хрупкие покатые плечи.

— Я убила Ивана Никанорыча! — с тяжёлым вздохом, заявила она.

Поспешно закрыв лицо руками, она горько заплакала. Я чуть не подпрыгнул от восторга. Теперь она в моей власти! Если мне и не удастся получить с неё вознаграждение в виде хрустящих купюр, то я всегда мог рассчитывать на её благосклонность. Во всяком случае, в критической ситуации я гарантированно мог остаться на какое-то время в её комнате.

— Ну, что же, другого ответа от тебя не ожидал, — окинув её пугающе чувственным взглядом, произнёс я.

— Поверь, Павел, я не хотела его убивать! Но он был таким гадким человеком…

— Успокойся, Танечка! — миролюбиво, сказал я. — Ты имеешь право мне ничего не рассказывать…

— Нет-нет! Лучше признаюсь тебе. Мне так удобнее. Ты добрый душевный человек. Ты сможешь меня понять и, возможно, не осудишь…

Она смахнула влажной салфеткой набежавшие слёзы и вновь положила её на край раскладного столика.

— В таком случае, внимательно слушаю! — довольно-таки резко проговорил я.

— Мне срочно понадобились деньги. Я заняла у Ивана Никанорыча крупную сумму…

Немного поколебавшись, она продолжила:

— Но это ни в коем случае не было причиной совершённого мной преступления. Все его сбережения до сих пор должны лежать у него в шкафчике…

— По-моему, твой погибший сосед в своё время изрядно проехал тебе по ушам! — цинично заметил я. — На мой взгляд, он жил в страшной нищете.

Этим дерзким высказыванием я подспудно надеялся вызвать у неё противоречивые эмоции, и, как оказалось, мои предположения оправдались.

— Однажды я имела неосторожность сказать ему то же самое, — обиженно пролепетала Лихачёва. — Он очень сильно разозлился и в порыве гнева помахал у меня перед носом сберкнижкой на имя предъявителя. Когда я заподозрила, что она ему не принадлежит, он показал мне целую пачку стодолларовых купюр.

Впервые в её глазах мелькнуло что-то живое. Она попыталась расслабиться, чтобы вообще не испытывать никаких эмоций, но от этого ещё больше занервничала, и в конечном результате совершенно растерялась. На меня же её слова об иностранной валюте и сберкнижке на имя предъявителя произвели магическое воздействие. Мне безумно захотелось, чтобы всё это навечно перекочевало в мой карман.

— Танечка, пожалуйста, успокойся! — размеренно проговорил я. — Ты пригласила меня в надежде, что окажу посильную помощь, так не бойся мне довериться.

Я смотрел на неё внимательным взглядом, пытаясь не пропустить мимо своего сознания ни одного высказанного ею слова.

— Я заняла у него тридцать пять тысяч на короткий срок. Мы купили Леночке пальто с песцовым воротником, да ещё кое-что по мелочи. Я же тогда не думала, что меня уволят по сокращению штатов…

Она тяжело поднялась и вновь заходила по комнате.

— В тот вечер… в пятницу…

Лихачёва преднамеренно старалась не смотреть в мою сторону.

— Он велел вернуть долг. Он стал кричать на меня. Я пыталась его успокоить…

Татьяна снова замолчала, словно потеряла дар речи или попросту не могла сосредоточиться.

— Вероятнее всего, пообещала этому негодяю перезанять деньги в самое ближайшее время… — придя ей на выручку, подсказал я.