Я никого не хотел убивать

— Я сообщу, куда следует, и очень скоро здесь начнут работать специалисты. Моё присутствие будет их только отвлекать, — сказал я, не желая обидеть её своей бестактностью. — Если что-то не так, пожалуйста, извини…

— Что ты, Пашенька, всё замечательно! — растроганно произнесла она.

Лихачёва опустила глаза, но тут же вскинула их вновь и тихо добавила:

— Ты не только избавил меня от невыносимых переживаний, но и вернул меня к жизни. Я перед тобой в неоплатном долгу…

Неожиданно по её щекам покатились слезинки.

— Танюшка, голубушка! Прекрати немедленно распускать нюни, — мягким успокаивающим голосом произнёс я. — Все твои беды и переживания позади. Ни тебе, ни твоей Леночке больше ничего не угрожает.

Я немного подумал и добавил:

— Разумеется, следователь, который придёт сюда вместо меня, сугубо по долгу службы, задаст некоторые вопросы, на которые ты сможешь легко ответить. Это необходимо лишь для оформления протокола…

Татьяна непроизвольно поморщилась.

— Тебе не следует волноваться, — заверил я.

— Может быть, лучше сам с ним переговоришь? — дрожащим голосом спросила она.

Я помотал головой и назидательно произнёс:

— Каким бы отвратительным ни был покойный Иван Никанорович, не забывай, он всё же был человеком.

— Да я понимаю… — всхлипывая, ответила она. — Ты обязан действовать в рамках дозволенного…

— В любом случае, факт его смерти должен быть зафиксирован строго в установленном порядке.

Прядь волос выбилась из причёски и упала ей на щёку, но Татьяна этого даже не заметила.

— Боже, как неприятно! Неужели этому кошмару когда-нибудь наступит конец… — отчаянно проговорила она.

Я лихорадочно искал повод ещё раз войти в комнату, где находился разлагающийся труп Ивана Никаноровича, но ни одна умная мысль не приходила в голову.

— После того, как у следователя будут собраны правдивые показания всех жильцов, проживающих в этой коммунальной квартире, у тебя, Танюшка, появится возможность навсегда избавиться от чувства вины, — твёрдым голосом произнёс я.

— Лишь это и успокаивает… — с придыханием сказала она.

Татьяна смотрела на меня, как на икону и, по-моему, была готова опуститься передо мной на колени.

— Вы все будете чисты не только перед законом, но и перед собственной совестью! — подытожил я.

— Что бы мы без тебя делали? Дай бог тебе здоровья…

Татьяна одарила меня самой обворожительной улыбкой, на которую была способна. Я, в свою очередь, от чистого сердца пожелал ей всего самого наилучшего.

— Спасибо, Пашенька! — от всей души поблагодарила она, крепко пожимая мою руку.

Я понимающе кивнул головой, не забыв в который раз указать, что следователь, которому предстоит вплотную заняться этим делом, без моего присутствия прекрасно справится со своими служебными обязанностями.

— Да, вот ещё что… — напоследок задумчиво произнёс я. — Никто из вас не должен сомневаться в том, что в вашей коммунальной квартире произошёл несчастный случай…

— Иван Никанорыч споткнулся и нечаянно упал на лезвие ножа, — поспешно ответила Лихачёва.

По интонации её голоса я понял, что по данному вопросу у неё не осталось никаких сомнений. Однако на её лице ещё отражалась некоторая неуверенность.

— Тебя что-то смущает? — поинтересовался я.

— Сильный, практически здоровый мужчина, падает на совершенно ровной поверхности и горлом натыкается на собственный нож…

— Практически здоровый… — повторив её слова, подметил я.

Ещё раз подав ей на прощание руку, я заметил, что она окинула меня взглядом, в котором выразилось не только искреннее уважение ко мне, но и невинная лукавая загадочность, столь присущая её добродушному мягкому характеру.

— Так я могу быть совершенно спокойна за судьбу Леночки? — слегка смущаясь, спросила она.

— Не вышел бы отсюда до тех пор, пока во всём досконально не разобрался! — заверил я, тщетно выискивая повод для того, чтобы иметь возможность ещё раз войти в комнату Ивана Никаноровича.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — сказала Лихачёва.

Я приподнялся, но снова опустился на стул.

— Ты что-то забыл? — вежливо спросила она.

— Да, точно… Забыл… — с напускной задумчивостью ответил я. — Мне бы хотелось поговорить насчёт вашей немощной старушки — божьего одуванчика…

— Ты имеешь в виду Ирину Александровну? — изумлённо поинтересовалась Татьяна.

— Вот именно! — подтвердил я.

— Что с ней? Может, необходимо чем помочь? Вызвать скорую… — всполошилась Лихачёва.

— Ты не хуже меня знаешь, что она парализована и прикована к постели, но у неё проблема иного рода.

Татьяна окинула меня внимательным взглядом. Её глаза заметно потускнели:

— Я слушаю…

— Ирина Александровна ничего не знает о судьбе единственного сына.

Татьяна демонстративно махнула рукой. Пренебрежительная ухмылка пробежала по её губам.

— Эта бабулька всё прекрасно знает! Морочит тебе голову. Её сын где-то на Дальнем Востоке. Служит офицером… — с непоколебимой убеждённостью заявила она.

— Ты мне уже об этом говорила, — напомнил я, — Но дело в том, что его уволили из армии за пристрастие к спиртным напиткам. С женой в разводе…

На лице Лихачёвой отразилась растерянность.

— А что я теперь могу сделать? — с глубокомысленным видом проговорила она.