Я (почти) в порядке

Уголок рта Эмметта приподнялся. Он провел рукой по волосам. Его лицо походило на ливень среди яркого солнца.

– Но вы часто ссорились? – спросила она.

– Да.

– Понятно. Ведь вы были так молоды. Сильно ссорились?

– Иногда мне приходилось держать ее, пока не успокоится, и оно срабатывало, но она этого терпеть не могла.

– Как держать? Покажи, – попросила она.

Талли встала к нему лицом, ее руки были опущены. Эмметт поднял ей руки и положил каждую на противоположное плечо. Потом крепко обхватил ее. Она попыталась шевельнуться, но не смогла. Она рванулась сильнее, но все зря. Испугавшись по-настоящему, она сказала себе: «Это происходит. Я позволяю ему это делать. Я позволяю ему это делать».

– Какой ты сильный, – подергавшись еще и сдавшись, сказала она ему в рубашку. Он ее отпустил. К ее лицу прилила кровь – какое облегчение.

– Не хотел сделать тебе больно, – сказал он.

– Ты не сделал мне больно, – заверила его Талли. Тяжело дыша, она смахнула с лица волосы и сделала шаг назад. – Мм, ты поддерживаешь хоть какие-нибудь отношения с семьей Кристины?

– Никак не поддерживаю.

– А отношения с семьями твоих предыдущих девушек? Какими они были? Тяжелые разрывы вполне могут все разрушить, я знаю, – сказала она, оставляя ему широкую возможность упомянуть Бренну или поговорить о ком-нибудь еще.

– Отношения, думаю, были нормальные. Пока не заканчивались.

– Я то и дело заставляю тебя обо всем этом говорить, потому что хочу помочь, если получится. Понимаю, последние дни тебе тяжело дались, к тому же ты до сих пор горюешь. У некоторых это так и не проходит. Люди любят утверждать, что со временем становится легче, но так бывает лишь у некоторых. Я это вот к чему: Эмметт, я ценю, что ты позволяешь мне приглядывать за тобой в эти выходные, – заключила она.

– Ты всегда сосредоточена на том, как обстоят дела у окружающих, так что, возможно, я тоже за тобой приглядываю.

От его слов – так точно подобранных – у нее закружилась голова. После развода она стала относиться к себе как к экспонату художественной галереи: с ней нужно было обращаться определенным образом и в правильной среде, иначе погубишь. До сих пор она была не в состоянии никому об этом сказать, но сейчас Эмметт будто бы прислушался ко всему тому, что она не могла произнести вслух, и как-то понял. Она обняла его, успокаиваясь теплом, исходящим от него и его белой рубашки, этими мускулами, которыми только что любовалась, его сильными руками, теперь крепко обнимавшими ее за шею. Я позволяю ему это делать. И, представляя, как он держит ее, обнимает, и сжимает, и не перестает этого делать, она расслабилась и прижалась к нему еще крепче.

– Теперь ты мой друг, понимаешь? Ты мне нравишься. Мы разделили энергию сердца, так что теперь мы никогда не будем совсем чужими, – сказала она возле его уха.

– Хорошо. Рад слышать. И ты мне тоже нравишься, – возле ее уха сказал он.

* * *

Талли приняла душ и надела джинсы и свободный и удобный черный свитер с высоким воротником. Она провела свою трехминутную процедуру макияжа, заколола часть волос в как бы небрежный пучок, а остальные распустила, так чтобы кудрявились и скручивались на влажном осеннем воздухе. Выйдя из ванной, она увидела, что Эмметт, погрузившись в мобильник, сидит на диване, кошки урчат рядом.

– Когда ты завтра уйдешь, они будут по тебе скучать, – сказала она.

Он убрал телефон в карман и встал.

– Они мои товарищи, – наклонившись и еще раз погладив их, сказал он.

Талли принялась излагать свои знания о лечебных домашних питомцах. Она подошла и встала возле кошек, потом опустилась на колени, гладила их по головам, почесывала основания хвостов.

– Может, стоит задуматься. Существует очень много научных исследований по теме лечебных животных, если захочешь вдруг почитать об этом. Теперь собак стали использовать в залах судебных заседаний, чтобы успокоить тревожное чувство у выступающих перед судом людей. У тебя в детстве были домашние питомцы? – спросила она.

– Рыжая кошка по имени Джинни – в честь бабушки. И огромная добрая дворняга по имени Мо.

Она предложила прогуляться по Фокс-Коммонс до одного из ресторанов, там пообедать, а потом собираться на празднование Хеллоуина. Талли надела дождевик и резиновые сапожки. Эмметт взял с дивана свою байковую рубашку, и пока он продевал руки в рукава, она размышляла, не слишком ли долго тянулось их кухонное объятие.

* * *

Талли указала рукой на едущую по улице машинку для гольфа.

– У меня тоже есть. А, да, ты же ее видел в гараже. Когда я сюда переехала, Лионел мне ее купил, хотя я по большей части предпочитаю почти везде ходить пешком, – сказала она.