Я подарю тебе меч (СИ)

— Они идут к Стене, — глухо проговорил Тормунд, и Джон кивнул. В самом деле, зачем Иным тратить время, чтобы перебить несколько сотен, которых всегда можно будет добить после, когда впереди, за воротами Черного замка, их ожидает нескончаемое пиршество: сотни тысяч живых. Стена, возведенная при помощи древней магии, была неприступна для чар холода, но вот ворота, построенные людьми, — совсем другое дело. Манс сломал их, и лорд Бринден, отправляя Джона обратно, велел их закрыть, но…

— Ты же сказал, что ворота починили и закрыли? — спросил он Тормунда.

— Да, на скорую руку. Если бы Манс не отпустил великанов, любой из них справился бы с ними с одного удара. Да и я с моими парнями выломал бы их за пару часов, если бы не вороны с их стрелами и кипящим маслом и королевское войско с той стороны…

— Подожди! — Джон взмахнул рукой, прерывая его. — Получается, ворота можно легко сломать снова. Что, если Иным это удастся?

— Вороны могут встретить их так же, как и нас, — буркнул Тормунд, — огнем и кипятком. И мертвецы вернутся убивать нас.

В его словах был смысл, но Джона все равно одолевали сомнения.

— Они идут слишком уверенно. Они знают, что откроют ворота. — Джон задумался. — Если с той стороны Стены была битва, сколько там сейчас погибших?

Тормунд прищурился. Джон запоздало подумал о том, что старик обсуждает с ним войну как вождь с вождем, чего и близко не могло быть до путешествия Джона к пещере старого бога. И о том, что раньше он бы непременно возгордился бы от этой мысли, а теперь просто отметил и отбросил в сторону. Нужно было думать о гораздо более важных вещах.

— Понимаю, к чему ты клонишь, парень, но если бы Иные могли поднимать покойников через Стену, то давно бы сделали это. Древнее волшебство крепко.

— В самих воротах нет волшебства, только дерево и металл. И они какое-то время стояли открытыми. Что, если кто-то из упырей успел проникнуть на ту сторону и принес туда часть силы Иных? Достаточно одного ожившего мертвеца, чтобы открыть ворота изнутри…

Тормунд пожал плечами и снова, сгорбившись, оперся о меч.

— Подождем — увидим. Что нам еще остается…

Джон снова поглядел на юг, там, где темнота и метель прятали Стену и стоявших на ней дозорных. Если остаться здесь, в лагере, и ждать, то, может быть, до рассвета они все погибнут. И тогда мертвые начнут победный марш на юг, чтобы не оставить в Семи Королевствах никого живого. Даже если горстке вольного народа удастся выжить, оставаясь глубоко в тылу армии мертвых, чего будет стоить такая жизнь? И зачем она ему, Джону, если погибли и мать, и Игритт?..

Джон поднял меч, чей черный клинок, казалось, впитывал пламя костров. Старый бог обещал, что этот меч может убивать Иных. Что ж, если старик соврал, то тем хуже для него. Джон понадеялся, что, даже став мертвецом с синими глазами, он не забудет такого предательства и сможет вернуться, чтобы отомстить.

— Я не буду ждать, — сказал он, сделал два шага назад и с разбегу прыгнул через костер. Приземлился он в мягкий снег, взмахнув рукой с мечом, чтобы сохранить равновесие, и быстрым шагом, насколько позволяли свежие сугробы, направился за удалявшимися к Стене мертвецами. Вслед ему донеслись чьи-то крики, кажется, Тормунда и его сыновей, Торегга и Дормунда, но Джон не стал оборачиваться, чтобы проверить. Откуда-то сбоку выпрыгнул Призрак и потрусил рядом с ним.

========== Часть 25. Старки ==========

1.

Боль была всеобъемлющей, всепоглощающей, всевластной. Она накатывала обжигающе-ледяными океанскими валами, гремела барабанами битвы, завывала смертельно раненой волчицей. Она была выше Стены и бесконечнее Зачарованного леса. От нее невозможно было избавиться и некуда убежать. Ей можно было только сдаться. Закрыть глаза и позволить ей измолотить свое тело и душу в мелкую серую пыль.

Но вначале Лианна еще пыталась бороться. Когда стрелы одна за другой вонзились в шкуру Серой Звезды, и страшная боль предсмертной агонии затопила их обеих, она нашла в себе силы выставить внутри преграду, пусть слабую и тонкую, как плотина из веток на пути горного потока, но все же позволившую ей отделить свой разум от разума умирающей волчицы. Последнее, что Лианна могла сделать для нее — спасти ее детей, не дав им погибнуть вместе с матерью, и это у нее получилось. Ей удалось на несколько мгновений превратить себя в лед, в камень, чтобы недрогнувшими руками разрезать мертвую плоть и вытащить наружу шестерых новорожденных щенков, слепых и совершенно беспомощных. Преграда еще держалась, когда Лианна отослала Джори на поиски козы, чтобы прокормить малышей, и у нее еще хватило сил помочь Десмонду засыпать тело землей, прощаясь навсегда со своей второй, волчьей частью, с той, которая когда-то — казалось, уже эпоху назад — встретила ее за Стеной и раскрыла в ней оборотня. А потом плотину прорвало. Тонкие веточки самообладания и стойкости, из которых Лианна с таким трудом ее собрала, в единый миг брызнули в стороны, и безудержным потоком, вместе с болью и отчаянием, в нее хлынула вся ее звериная суть, которой теперь не было другого вместилища.