Я подарю тебе меч (СИ)

— Он мой друг. Джон Таргариен, наследник королей-драконов с юга. — Джон сглотнул. Он называл себя так только мысленно. Имя, произнесенное вслух, звучало торжественно и грозно. Если бы он был старше и мог ему соответствовать!.. — И сын сестры лорда Старка, знахарки, уважаемой вольным народом. Не сомневаюсь, он пришел по важному делу, и я хотел бы поговорить с ним наедине.

Моржовые люди бесстрастно его рассматривали. Наконец, один из них наклонился за своей рубахой из тюленьей шкуры мехом наружу, натянул ее через голову и подпоясал ремнем, на который прицепил нож.

— Короли поклонщиков для нас ничто, — сказал он на правильном общем языке. Великий Морж, догадался Джон. — А этот — даже не дракон еще, а мальчик, не прошедший проверку битвой и не допущенный на пиры мужей. Поговори с ним, брат, а потом присоединяйся к нам на борьбище. Сегодня вожди решат, кто достоин вести за собой вольный народ.

Оба его спутника тоже быстро оделись и вышли вслед за ним. Джон проводил их взглядом и повернулся к Мансу.

— Извини, — слова давались с трудом, — я не хотел… Не знаю, что нашло на Призрака.

Лютоволк на эту ложь только махнул хвостом, будто отгоняя надоедливую муху. «Все-то ты знаешь», — его красные глаза смотрели укоризненно. Джону стало стыдно. Зверь чувствует настроение своего хозяина, а в мыслях и эмоциях Джона по отношению к Мансу царила полная неразбериха. Только его вина, что он утратил контроль, и Призрак решил, что должен его защищать. Но, если Манс и прочел что-то по его лицу, то вида не подал.

— Это я должен просить прощения, — возразил он, — у тебя и твоей матери. Я не смог вам помочь. Вряд ли, впрочем, это полностью моя вина. Даже те два чудища, чьи шкуры пошли на мою палатку, были более договороспособны, чем мои бывшие командиры.

— И ты дезертировал.

— Да. — В его тоне не было ни малейшего раскаяния. Манс указал на шкуры рядом с собой. — Садись. Кстати о чудищах — в котелке еще осталось немного рагу из медвежьего мяса. Будешь?

Пахло из котелка вкусно. Обедать Джон должен был с Астрид и Лианной, но отказываться теперь, после того, что он только что чуть не натворил, было бы некрасиво.

— Спасибо, с удовольствием.

Рагу было вкусным, но жирным. Джон поискал глазами воду.

— Мать разрешает тебе пить вино? — Манс достал фляжку и поболтал ею. Судя по звуку, жидкости там оставалось немного.

— Я его никогда не пил, — признался Джон. — Только сидр. К северу от Стены виноград не растет…

— А налетчикам, залезающим в погреба северян, обычно не хватает терпения, чтобы дотащить бочонки до своих домов в целости, — понимающе ухмыльнулся Манс. — Говорят, что лучшие на свете вина делают в Бору, но если они и достигают иногда Стены, то чтобы наполнить кубки офицеров, а не простых разведчиков. То, что осталось у меня во фляге — редкостная кислятина, но лучше, чем ничего.

Джон глотнул. Вино обожгло нёбо, а мерзкий вкус заставил скривиться, но затем он почувствовал тепло, и это было приятно.

— Ты даже не сменил плащ. Почему ты продолжаешь ходить в черном?

— Я теперь свободный человек, не так ли? А свободный человек ходит, в чем хочет. Потом, мой плащ ведь и не черный вовсе.

Он расстегнул плащ, чтобы показать прорехи, которые Лианна зашила красным шелком. Джон это помнил.

— Ну и что? — спросил он. — Разве от этого он перестал быть черным?

Манс рассмеялся.

— Вот видишь. Ты тоже удивился.

Он застегнул пряжку, и его лицо вдруг резко стало серьезным.

— Ты слишком хорошо воспитан, Джон Таргариен, чтобы упрекать меня, после того, как ел и пил под моим кровом. Хотя, когда я был твоим гостем, бросать в меня снежки это тебе не мешало, — ввернул он.

Джону показалось, что уши у него вспыхнули как два факела, но Манс продолжил, как ни в чем не бывало:

— Я знаю, что ты хотел бы мне сказать, и это все будет правдой. Я действительно трус: провалил поручение, которое твоя мать возложила на меня, да еще и не смог прийти, чтобы самому сказать ей об этом. Ведь я знаю, как это было важно. Я родом из этой земли, и, пусть я почти не помню мать и совсем не помню отца, вольный народ — это мой народ, а не поклонщики, которых я когда-то обязался защищать. Раз мертвые вновь встают, надо что-то делать. Скажи, у Молодой Волчицы был еще какой-нибудь план?

Джон вспомнил погрустневшее лицо матери и покачал головой.

— Она надеялась, что, если Дозор поможет нам, можно будет обойтись без войны. Но, раз они отказали… Сегодня вожди собираются выбрать короля, который поведет вольный народ на Стену.

Манс кивнул.

— Мой новообретенный брат Великий Морж в числе кандидатов, как я полагаю. А кто еще?

— Тормунд. Девин Шкуродел, — начал перечислять Джон. — Вождь теннов, если послание успело до него дойти. На самом деле, попробовать может любой, но у вождя племени или предводителя отряда больше шансов, что его поддержат.

— Само собой. А кого из них тебе и твоей матери хотелось бы видеть Королем-за-Стеной?

Джон пожал плечами:

— Тормунд — хороший воин и человек тоже. И с матерью они друзья. Но… — он замялся.