Я подарю тебе меч (СИ)

В руках у Джона вдруг оказался длинный меч с темным клинком, по которому волнами расходились разводы. Гарда и навершие сияли золотом, на перекрестье ярко горел рубин. Меч был на удивление легким: Джон взмахнул рукой, и он взмыл ввысь, как птица. Завороженный, Джон сделал шаг, другой — и оказался у Стены в окружении белых теней. Меч в его руке зажегся алым пламенем, взлетел, будто по собственной воле, и ледяные клинки, встретившись с ним, вскипели и исчезли.

Кто-то — Иной или упырь — подкрался сзади и тронул его за плечо. Джон резко развернулся, занося меч, — и чуть не столкнулся лбом с Бендженом, наклонившимся над его ложем. В палатку сквозь щель снаружи проникал тусклый серый свет, в жаровне под слоем золы дотлевали последние угольки. Дядя уже снова был одет во все черное.

— Дурной сон? — спросил он. — Ты метался и что-то шептал.

— Не знаю, — Джон потряс головой. — Нет.

Он сжал пальцы в кулак, пытаясь вспомнить ощущение рукояти из сна. С таким оружием не сравнится ничто, даже его маленький клинок, выкованный Миккеном. А если с его помощью можно убивать Иных… «Боги, я хочу этот меч! За ним я пойду хоть в Земли Вечной Зимы».

Джон сел и потянулся за сапогами.

— Долго тебе собираться? Когда выходим?

— Все уже собрано.

Мешок с запасной одеждой мать подготовила ему еще с вечера. И положила туда хлеба и мяса, которых хватило бы на неделю пути, сколько Джон ни доказывал, что еду они раздобудут охотой. «Вы идете на север, — тон Лианны не допускал возражений. — Если вас будут преследовать, вам будет не до охоты, да и зверей вы не найдете. Они чуют ходоков и бегут от них». Ему пришлось согласиться.

Джон застегнул пояс с мечом, накинул овчинный плащ и посмотрел на дядю:

— Я только попрощаюсь с матерью и Мансом. И еще кое-с кем.

2.

«Кое-кем» была Игритт, и с ней попрощаться так, как намеревался Джон: легко и с улыбкой, не получилось. То есть, попрощаться вообще не получилось. Игритт ждала его, одетая для долгого похода: с мешком, коротким луком и колчаном за плечами и топориком у пояса.

— Со мной боги никогда не говорили. Отправлюсь с тобой — хоть на чудо полюбуюсь, — заявила она. — А если ты и твой родич-ворона заплутаете или будете мешкать, — она смерила взглядом Бенджена, — то у меня есть, чем вас поторопить.

И она погладила свой топорик.

Отговаривать ее, упирая на опасности пути, было бесполезно: она бы только разозлилась. Джон обернулся к дяде, взглядом спрашивая, не против ли он такой компании.

— Я не против, — Бенджен слегка улыбнулся. — Два меча и лук с топором это лучше, чем просто два меча.

—Тогда решено. Идем. — Джон мог признаться себе, что рад этому.

Они с Игритт несколько раз были близки — каждый раз по ее инициативе. Не то, чтобы Джон стеснялся или она ему не нравилась. Но наутро он всегда задумывался о том, что если любит ее, должен поставить собственный шатер и украсть ее в жены. А потом представлял ее в украшениях, как у золотоволосой королевы из Винтерфелла, сидящую рядом с ним за столом в том сказочном Красном замке, который он никогда не видел, и решал, что похищение придется отложить, пока он не вернет себе трон и корону. Мужчина, связанный клятвой мести, не должен давать других клятв. А теперь он собирался отказаться и от короны, и от мести. И Джону впервые пришла в голову мысль, что где-то это и к лучшему. Как только они вернутся из этого похода, он сможет украсть ее и жениться.

Самым сложным оказалось объяснить Игритт, что, наверное, им не стоит спать вместе при Бенджене. После дня пути — относительно спокойного, хотя и тяжелого, так как идти пришлось по свежевыпавшему снегу — она расстелила свои шкуры рядом со спальным местом Джона, залезла под них и прижалась к нему. Дядя, который взялся сторожить первым, посмотрел на них как-то странно, но ни слова не сказал. И Джон плюнул на объяснения. Главное, что им вдвоем было тепло, так, как, наверное, не бывает даже у королей в их замках, если они спят одни. После торопливой любви Игритт сразу заснула, а Джон скользнул в шкуру Призрака и развлекся ловлей мышей под снегом: нырял в сугробы, выследив добычу по тонкому писку и еле заметному шевелению, набивал живот маленькими теплыми комочками. Вернувшись в человеческое тело, он сменил дядю, уже почти дремавшего у их маленького костерка. Оставшись одна, Игритт недовольно заворчала во сне, но Призрак разлегся у ее бока, и она снова уснула, уткнувшись лицом в его мех.

На следующее утро Бенджен спросил Джона, не думал ли он о вступлении в Ночной Дозор.

— Думал, — коротко ответил Джон. «И о самоубийстве я тоже думал».

Бенджен прищурился.

— У тебя могло сложиться неверное представление о нас, если ты слушал рассказы Манса. Он был хорошим разведчиком, но плохим дозорным.

Они медленно шли сквозь сугробы, Призрак бежал впереди, оставляя за собой борозду взрыхленного снега, Бенджен и Джон расширяли ее и утаптывали, а Игритт шла за ними, держа в руке лук с наложенной стрелой, и зорко оглядывалась по сторонам. Но Джон время от времени касался разумом Призрака и чувствовал, что вокруг пока все спокойно.