Я подарю тебе меч (СИ)

Среди ночи Джона разбудил приглушенный вскрик Игритт. Одной рукой нашаривая меч, вторую он протянул к ее шкурам и в первый миг смертельно испугался, обнаружив, что ее нет рядом. Потом вспомнил, что сейчас был ее черед сторожить, и встал, пытаясь высмотреть ее в непроглядной тьме и одновременно подзывая Призрака.

— Что случилось? — дядя тоже был уже на ногах.

— Игритт…

Призрак потянул Джона за штаны, и, обернувшись, он увидел алое пятнышко света и высвеченную им фигурку. В три прыжка он оказался рядом с ней.

— Ты меня напугала…

— Смотри.

В руке девушка держала горящую ветку из костра и указывала ею на скованную льдом поверхность озера у самого берега. В слабом свете Джону сперва показалось, что ветер просто намел снега и разрисовал темный лед диковинными силуэтами. Но потом он присмотрелся.

— Боги, смилуйтесь над нами.

Черный силуэт прямо под его ногами принадлежал, без сомнения, человеку. И у него были широко открытые синие глаза. Джон отпрянул.

— Там еще есть, — Игритт махнула веткой туда, где изгиб берега терялся в темноте.

— Почему они не нападают? — тихо спросил подошедший Бенджен, держа в руке меч.

— Не знаю, — Игритт мотнула головой. Она храбрилась, но Джон чувствовал, как она отчаянно боится. Он тоже был испуган, но прежде чем бежать сломя голову, нужно было все выяснить.

— Сейчас.

Он позволил своему телу мягко опуститься в снег и вошел в шкуру Призрака. Сразу стало легче — вмерзших в лед упырей лютоволк совершенно не боялся. Слушая его ушами и смотря его глазами, Джон уловил шевеление черных пальцев, скрежет ногтей по льду и легкий плеск воды. И тотчас вернулся обратно, как бы ни хотелось ему остаться в своем звере подольше.

— Они не могут.

Джон сел, потом медленно поднялся, встретив вопросительный взгляд Игритт и нахмуренный, оценивающий — Бенджена. «Думает, убить меня сразу, как нечистую тварь, или пока обождать?» — мелькнула горькая мысль, но Джон затолкал ее подальше. — Там вода. Озеро не полностью замерзло. Там, наверное, где-то бьет теплый ключ. Похоже, это утопленники. Белый холод поднял их, но выйти они не могут, пока вся вода не замерзнет. Иные не любят воду.

Бенджен задумчиво кивнул. Должно быть, вспомнил свою собственную встречу с Иными.

— Значит, мы в безопасности?

— Пока да, но как только ударит сильный мороз, все может поменяться.

— Тогда нам лучше уйти сейчас же.

Они быстро свернули лагерь.

Рассвет они встретили у подножия высокого крутого холма, поросшего искривленными деревьями, согнувшимися под тяжестью снега. На опущенных к земле ветвях сидели вороны. Призрак подпрыгнул, пытаясь достать одну из птиц, и вся стая, пронзительно каркая, мгновенно сорвалась и взмыла вверх. «Как в моем сне». Джон проследил за ними взглядом. На полпути к вершине росло чардрево. У его корней каменистый склон раздавался в стороны, открывая проход в пещеру. Вороны покружили над ней, а потом влетели внутрь подобно черному дыму, исчезающему в дымовом отверстии хижины. Джон глубоко вдохнул.

— Мы у цели.

========== Часть 15. Мать ==========

1.

Роды длились уже долго. После особенно сильной схватки Мунда со стоном выдохнула и выругалась. Ее «поцелованный огнем» муж, которого звали Руд, погладил ее по слипшимся от пота волосам.

— Поднатужься еще немного, милая. Богатырь идет, — в его голосе смешались нежность и беспокойство.

— Сначала сам роди, а потом советы давай, — огрызнулась Мунда и снова громко застонала.

— Выпей это, — Лианна поднесла к ее губам чашку с целебным отваром. — Только не спеши.

Мунда глотнула, скорчила гримасу, но выпила все до конца.

— Теперь дыши глубже.

Астрид, мать Мунды, к тому времени уже поставила греться воду и приготовила чистую ткань, чтобы было чем обтереть и спеленать младенца. Затем она выглянула из шатра и, обернувшись, сказала встревоженно:

— Темнеет.

— Тормунд обещал, что костры вокруг шатра будут гореть всю ночь. — Лианна опустилась на колени перед роженицей. Она уже видела головку ребенка, покрытую рыжеватым пушком, как у его отца. — Уже скоро.

Она аккуратно направила головку, освободила плечики, и через несколько мгновений у нее на руках оказался красный сморщенный младенец, почти сразу же зашедшийся плачем.

— Это не богатырь. Это богатырша, — Лианна улыбнулась, хотя чувствовала себя сильно уставшей. После того, как она унаследовала дом и дело старой знахарки, матушки Гутрун, ее часто звали принимать роды. Когда вольный народ объединился, чтобы идти на юг, детей стало рождаться только больше. И пусть при кочевой жизни возиться с маленькими детьми было тяжело, каждое новое рождение было радостью. Вольный народ не знал нежеланных детей.

Малышка громко орала все время, пока ее обмывали и пеленали. Астрид только хмыкнула, передавая ее матери:

— Голосистая. В деда, видать. Только бы не выросла такой же пустомелей.

— И такой же обжорой, — добавила она, когда ребенок нашел полную молока грудь и замолчал.