Я ползу сквозь (ЛП)

– Чайна проглотила сама себя.

– Кого-нибудь из твоих приятелей-физиков? – спрашиваю я. – Они точно справятся лучше меня.

– Они не верят, – отвечает Густав.

Я говорю, что польщена и что мне пора домой. Когда я выхожу на улицу, мой халат уже насквозь мокрый, потому что я переволновалась и в гараже было очень жарко.

По пути домой я представляю, как мы полетим и как это вообще возможно, если я вижу вертолет только по вторникам. Интересно, куда мы полетим? И вернемся ли назад? Я погружаюсь в свои мысли и вспоминаю про подозрительный куст, только когда уже прохожу мимо по другой стороне дороги. Мужчина из-за куста зовет меня, я перехожу дорогу и здороваюсь.

– Можете сказать, куда Густав полетит на вертолете? – спрашиваю я.

Мужчина, похоже, разочарован:

– Ты не позволишь ему сделать тебе сюрприз?

– Не люблю сюрпризы.

– Я все равно не могу тебе сказать. Это его дело.

– Вы когда-нибудь любили? – спрашиваю я.

– Да.

– Это всегда так больно?

– А когда тебе бывает больно? – спрашивает он.

– Постоянно.

– Не уверен, что это любовь. Может, ты больна.

– Моя мама – Ястребиный Глаз Пирс, он говорит, что без любви мы просто химические вещества на восемьдесят девять центов, одиноко бродящие по миру.

– Наверно, он прав, – отвечает мужчина из-за куста.

За откровенность он дает мне мягкую набивную бархатную строчную «ф», но я бросаю ее к его ногам и иду домой, чувствуя себя химическими веществами на восемьдесят девять центов. Сказкой на ночь мне служит двадцать третья серия первого сезона, «Перемирие». Весь госпиталь номер 4077 верит слухам о перемирии, но они оказываются ложью. Я иду спать, отлично понимая, каково им.

========== Чайна Ноулз — четверг — это правда ==========

Меня зовут Чайна, и я проглотила сама себя и вашего брата. На прошлой неделе я проглотила маленькую девочку, которая не знала, куда ушла мама. Завтра я проглочу учителя, который забыл, как учить. Я проглотила не только себя – я глотаю каждого, кто согласен. Зато мне не одиноко здесь, внутри.

Одна девочка каждый день плачет в женском туалете около спортзала. Я не знаю, о чем она плачет и кто она такая, но я слышу ее плач каждый день. Я хожу в тот туалет, чтобы минутку посидеть и подумать, а она ходит туда поплакать. Я спросила ее, не хочет ли она, чтобы я ее проглотила, но она пока не ответила. Наверно, размышляет. Позволить себя проглотить – серьезное решение. Если тебя проглотят, потом тебя увидят только те, кто умеет видеть сквозь кишки. Если тебя проглотят, единственный способ выбраться – пролезть обратно через рот. Не буду рисовать физиологических подробностей, но вы меня поняли.

Лансдейл сказала бы что-нибудь в духе: «Тебе надо просто как следует посрать и откопать потом голову». Станци бы заметила: «Ты же знаешь, что на самом деле проглотить себя невозможно».

У Станци внутри есть что-то, о чем я могу только мечтать. Она всегда говорит правду. Она может препарировать любое животное и не упасть в обморок. Она бесстрашно ходит мимо мужчины из-за куста, а все остальные обходят по соседней улице. Она присылает мне открытки из странных мест, куда родители возят ее на каникулы, и всегда подписывается: «С любовью, Станци». Я не могу писать слово «любовь». Я не могу даже думать о нем. Потому что был Айриник Браун.

Я готова поставить все деньги моего отца на то, что, когда Густав достроит вертолет, Станци улетит с ним. Она говорит, что он возьмет Лансдейл, но я-то знаю, что ее. Когда нас выгоняют по тревоге, он постоянно на нее смотрит. А когда она чувствует его взгляд и тоже поднимает глаза, он отворачивается. До того, как мы начали встречаться, Айриник Браун вел себя со мной точно так же. Тогда я думала, что это значит, что нам суждено быть вместе, как Станци и Густаву. А оказывается, это был такой фокус. Все это было фокусом.

У некоторых парней есть фокусы

Мы верим им, как прогнозу погоды:

Когда обещают снег, а его нет,

Мы только разводим руками:

Доверчивость нас погубила. Опять.

Тогда я бежала до самого дома.

Две мили. Две мили – как много бежать,

Как много обдумать. И все же тогда

В моей голове лишь стучало: беги,

Беги, и беги, и беги, и беги.

Вернувшись домой, я отправилась в душ

И думала там о другом:

Болезни, беременность, ложь –

И фокусы.

И он сказал:

Тебе никто не поверит, потому что

Ты просто тупая девчонка

И любишь кричать: «Волк! Волк! Волк!»

И мы верим меньше и меньше

И шепотом мы говорим:

«Пусть снег, все равно ты лишь врушка.

Спроси кого хошь: веры нет».

Продвинутый английский – единственный урок за день, где я хотя бы пытаюсь слушать. Мне нравятся истины. Мне нравится выразительность. Мне нравится чувствовать, что Сильвия Платт и Уоль Уитмэн орут вместе со мной. Они орали громче, чем любой дурацкий голос, и делали это на бумаге. Они говорили больше истин, чем я смогу сказать. Правда перевернута вверх дном. Все вверх дном. Все, что получается, когда я начинаю объяснять, зачем я проглотила себя: .«теачемаз ен оготэ откин ,ежохоп ,он ,кеволеч Я»