Я ползу сквозь (ЛП)

Ненавижу пятницы, потому что выходные – это скучно. Угрозы бомбежки каждый день – это хотя бы весело. Это новое занятие. Это отвлекает. Это вечеринка. Мы сделали из нее рутину, и это повод вставать по утрам. Мне нравится смотреть, как людям постепенно становится плевать. Я наблюдаю, как в людях просыпается черный юмор: «Да блин, взрывайте уже, сколько можно. Надеюсь, сегодня уж всерьез, я химию не сделал».

Пятницы – отстой, потому что я вру, что вижу вертолет Густава. Говорю, что вижу, а на самом деле нет. Я пробовала уже во все дни недели – ничего. Я слушаю, что говорят Чайна и Станци, и знаю, что он красный и почти достроен, поэтому у меня получается убедительно притворяться.

Чаще всего я накручиваю волосы на палец и делаю вид, что мне нравится Густав, хотя он не в моем вкусе. Мне нужен кто-нибудь постарше. Как минимум лет сорока. Кто-то, кому нужна хорошая жена, способная держать на себе все хозяйство. Вот предел моих мечтаний.

А теперь представьте, что я сказала все это вслух. Меня же сожгут, как ведьму. Но это правда. Я хочу быть чьей-то женой, рожать детей и делать своего мужчину счастливой. И быть счастливой сама. А до тех пор я обречена жить во лжи и каждый день отрезать сантиметров по тридцать волос, чтобы моя приемная мама не заметила и не сказала какую-нибудь мерзость в духе: «Ненавижу, ты все хорошеешь и хорошеешь, а я только старею и обвисаю».

Может, я и красивая, если вы считаете красивой Барби, но я не Чайна, которая умеет писать стихи о своих чувствах, и на Станци, которая плюется логическими выкладками, как будто у нее научная отрыжка. У нас нет связи, которая есть между ними. Невозможно завести себе лучших друзей, если тебе приходится переезжать каждые два года, потому что ты патологически врешь и люди начинают тебя ненавидеть, как только это понимают.

У меня есть только мистер и миссис Круз, которые дают мне кров и еду в холодильнике. Миссис Круз – не моя мать. Мама была две жены назад. Папа любит помоложе.

========== Станци — суббота — вальс ==========

Чайна собирается провести целый день с Тамакой де ла Кортез. Я, конечно, никогда не снимаю медицинского халата и постоянно по уши зарываюсь в кишки мертвых животных, но это еще не значит, что я не слышала, что случилось с Тамакой. Все слышали. Чайна, видимо, тоже решила, что я должна что-то знать.

– Ты знаешь, – говорит она. – Все знают, – сказала она вчера утром во время тревоги. – Даже Густав.

Она не понимает, что я не хочу знать. Ни о чем. Я хочу заползти в какую-нибудь нору и не вылезать оттуда. Я хочу разделиться пополам, чтобы наконец-то научиться высказывать свое мнение. Я хочу пойти куда-нибудь, где очень много зеркал и на меня будут смотреть хотя бы двадцать моих отражений, и мне не придется выбирать, какое лучше.

Мне постоянно снится сон про четыре вертикально стоящих гроба. Один из них мой, другой Густава, еще два наглухо заколочены, а ломика у меня нет. К каждому гробу привинчен звонок. Я двенадцать раз звоню в гроб Густава, и он выходит ко мне во фраке и цилиндре. Он спрашивает, умею ли я танцевать вальс, и я глупо себя чувствую, потому что не умею. Он говорит, что ничего страшного, потому что он тоже не умеет.

Тут звучит школьная тревога, открываются два заколоченных гроба, и из них выбегает вся наша школа. Вокруг нас кружатся в вальсе тысяча двести подростков. Они прекрасно вальсируют. Играет Первый вальс Моцарта. Звучит только партия виолончелей. На сегодняшней учебной тревоге мы отрабатываем навыки вальса.

Во сне я понимаю, что мы с Густавом завалили тревогу. Но мы не боимся. Мы, похоже, с удовольствием любуемся, как красиво вальсируют другие. Мы подносим ладони к губам, как будто наблюдаем какое-то невероятное зрелище. Потом возвращаемся в гробы и закрываем крышки. Потом мы вдруг оказываемся на вертолете и летим все выше и выше. Школа остается внизу, и все продолжают вальсировать, с такой высоты похожие на крошечные кружочки в тестовых бланках, которые с каждым шагом меняют ответ: «A, B, C, A, B, C, A, B, C…»

Потом музыка замолкает, они превращаются в жучков, заползают в свои кружочки и сидят там. Потом я просыпаюсь.

Родители сказали, что завтра у нас будет маленький семейный выезд. Они обещают, что будет весело. Я беру свой огромный список и пытаюсь догадаться, место какого преступления они навестят на этот раз. Стейт-колледж? Суортмор? Эдинборо?