Я ползу сквозь (ЛП)

Когда мужчина из Огайо… в смысле, Лос-Анджелеса ужасно храпел рядом, я врала без остановки, надеясь, что волосы отрастут и закутают его в кокон. В итоге в коконе оказалась я, а не он.

Сегодня я устала врать. И отправилась пить чай с мужчиной из куста. Подарю ему все мои лживые волосы.

========== Станци — пятница — тупой Марвин в месте прибытий ==========

Мы сегодня уезжаем, и Густав говорит, что нужно вести себя естественно. Поэтому после завтрака я иду в лабораторию к Марвину. Он не обращает на меня внимания, и я слоняюсь по помещению и смотрю, какие эксперименты он тут проводит. На одном столе на горелке Бунзена кипятится мензурка чего-то темно-розового, похожего на свекольный сок. На другом выстроились в шеренги, как солдаты, палочки взрывчатки. На третьем столе лежит на спине лягушка и разложены инструменты для препарирования.

– Хочешь разрезать ее? – предлагает он, крутанувшись на вращающемся кресле.

– Я хочу вас расспросить.

– Ладно.

– Как вы думаете, гипотеза с органом вины имеет право на жизнь? – спрашиваю я.

– Возможно. Поищу в следующий раз, когда появится материал.

Я киваю, хотя понимаю, что он снова разрежет кого-то из своих друзей.

– Как вы думаете, почему все люди так?.. – начинаю я.

– Тупы? – перебивает он.

– Я не это хотела сказать. – Я собиралась спросить, почему у всех такое сильное чувство вины, но вместо этого возражаю: – Не все люди тупые.

– Но большинство. И ты сама это знаешь. Иначе зачем ты сюда попала?

– Я не верю, что большинство людей тупые! – настаиваю я.

– Значит, по-твоему, большинство умные?

– Мне кажется, у всех людей есть потенциал.

Он, кажется, разочарован.

– Вообще, я хотела спросить, почему люди так сильно чувствуют вину.

– Потому что тупые, вот и все.

– Люди не тупые! – повторяю я.

– Хватит уже!

Я трясу головой и продолжаю бродить по лаборатории. На ходу я пытаюсь придумать какую-нибудь нормальную реплику, чтобы послушаться Густава и стараться не выделяться, но в голову ничего не приходит.

– И вовсе люди не умные! Не ври себе! – орет Марвин. Я вздыхаю:

– Да, я согласна, что многие очень ленивы. Наверно, человечество могло бы достичь большего. Но я не считаю себя умнее людей. Я, вообще-то, и сама человек.

– Ты человек с ай-кью сто семьдесят пять.

– Это просто число, – отмахиваюсь я.

– Ты отмахиваешься? Тебе дан такой дар, и ты делаешь вид, что его нет? Ты думаешь, что цифры ничего не значат? Ты не ученый! Выметайся из моей лаборатории!

– Это просто формула. Интеллектуальный возраст разделить на фактический и умножить на сто.

– Ну да!

– И как это доказывает, что все люди тупые, а я нет?

– Ты маленькая, ты еще ничего не знаешь.

Я не отвечаю, что практически все исследования ай-кью показывают, что с возрастом он понижается. Я говорю только: «Вы правы». Не потому, что он прав. Просто Густав сказал вести себя нормально. Поэтому я трогаю пальцем место, где может располагаться орган вины.

– Вот то-то же! – смеется Марвин.

Он сообщает, что на этой неделе соберет фокус-группу. Он говорит, что мой орган может действительно существовать. Подумать только, целая никем не открытая железа, которая решит столько глобальных проблем!

Я вижу иронию его слов, а он сам, похоже, нет. Я не объясняю ему, что, если решения кучи глобальных проблем заперты здесь, никто никогда не решит свои проблемы. Никто, кроме семнадцати местных жителей.

========== Чайна Ноулз — вечер пятницы — Бродвей ==========

Меня зовут Чайна, и я сижу вниз головой на скамейке в Центральном парке. Каждые десять минут я переворачиваюсь обратно, чтобы кровь не вытекла у меня изо рта и носа. Вот так и живется вниз головой. Мирно, спокойно, никакого тиканья, но все время такое чувство, как будто голова сейчас лопнет и оттуда будет хлестать кровь.

Уже довольно поздно. Достаточно поздно, чтобы я начала понимать, что осталась без плана действий. Изначально я планировала: сбежать из дома, встретиться с Шейном, придумать новый план и выполнить его. Сейчас мои планы на будущее, видимо, сидеть на скамейке вниз головой, пока не придумаю новый план.

Небо пасмурное, но, думаю, дождя не будет, хотя мужчина из автобуса сказал, что обещали дождь. Шейн мне так и не перезвонил. Даже мама не перезвонила. Часа в три я пыталась дозвониться до Станци, но слышала только далекий шум вертолетов с винтами из ватных шариков. Ее автоответчик тоже не работает. Я хочу есть: неподалеку стоит торговец сладостями и как раз покрывает карамелью орехи, и запах щекочет мне ноздри. Может, если я сейчас поем сладостей, меня снова стошнит. Может быть, таков побочный эффект выворачивания на правую сторону. Может, теперь, когда моя пищеварительная система снова внутри, она будет исторгать все съеденное наружу.

Я снова набираю Шейна. Никто не берет трубку. Не включается автоответчик. Идут бесконечные гудки.

Я решаюсь купить орехов и беру три пакетика. Они слишком приторные, но я все равно жую их, шагая по Бродвею к метро.