Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

В отношении руководства подпольем следует сделать некоторые уточнения. Часто задают вопрос, кто был руководителем той или иной группы. Каждый из нас затрудняется дать точный ответ. Разными людьми называются разные люди. Каждый говорит о том человеке, с которым он был лично связан. Эти затруднения с выявлением руководителей закономерны, так как мы не имели ни выборных, ни назначенных руководителей.

Я указываю руководителей групп тоже по принципу моих личных связей, но это не значит, что в группах не было людей, более активных и авторитетных, чем указанные мною. Также не претендую я и на свою какую-то исключительную роль в руководстве. Такого вопроса в условиях подполья никто не ставил. Работали коллективно, дружно, сплоченно, и никто не пытался подчеркивать свою руководящую роль. Больше того, активисты даже всячески затушевывали свою роль. Повышенный интерес к твоему имени мог навести на тебя ищеек гестапо, и тогда такого руководителя ожидал только расстрел. После освобождения, правда, появились некоторые охотники присвоить себе руководящую роль в подполье. Особую активность в этом, как я уже говорил, проявил Смирнов (Доронин).

Необходимо кратко рассказать и о нашей духовной жизни.

Так уж создан человек, что как бы ни была тяжка и мрачна его жизнь, а он находит время для раздумий, для душевных бесед с друзьями, для песен, мечтаний, рассказов.

Все это было и среди нас. По существу, мы все были смертниками, а духом не падали, не сдавались. Мы черпали новые и новые силы в беседах, лекциях, в пересказах классических произведений русской литературы.

Стоим, бывало, где-либо на стройплощадке целый день, опершись на лопаты и кирки. И вот кто-нибудь из бригады по собственному почину или по просьбе товарищей начинает лекцию, пересказ произведения, собственную бывальщину. Нередко проводились лекции на очень серьезные темы. Мне, например, приходилось читать лекции на следующие темы: «Что такое фашизм», «Основы марксистско-ленинского мировоззрения», «Метод ведения современной наступательной операции», «Почему мы победим». Часто приходилось делать обзор военных событий на фронтах.

Вспоминая сейчас свои лекции, я должен сказать, что у меня ни раньше, ни позже не было такой внимательной, чуткой аудитории, которая была в фашистском плену. Докладчика, как правило, слушали не прерывая, давали ему полную свободу во времени. Регламента не существовало. В нашем распоряжении был целый рабочий день (12 часов). После доклада (лекции) задавались вопросы, а потом начиналась дискуссия. Иногда на какую-либо тему мы не уставали беседовать по несколько дней, с равной пользой как для докладчика, так и для слушателей. Помню, майор Слябиев читал нам курс радиотехники. На что уж сухая и узкая тема, но и она вызвала широкий обмен мнений. Поэт Ковалевский часто читал нам свои стихи. Была одна неиссякаемая и увлекательная тема — кулинария. Лекции на эти темы читали специалисты. О-о, здесь мы, голодные и истощенные, были и неутомимые слушатели, и собеседники! У каждого был по этой части свой опыт и познания. Мы серьезно обсуждали все способы и методы приготовления всех блюд, кондитерских изделий и вин. И я думаю, что нет более подготовленного по этой части человека, чем бывший военнопленный.

В воскресные дни, дни отдыха, мы пели песни не потому, что нам было весело. Песня поддерживала наше моральное состояние. Для песен у немцев не было запрета. Больше того, очень многие из наших звероподобных стражей почему-то очень любили слушать русские песни, в особенности «Из-за острова на стрежень» (о Степане Разине). Очень любили мы песню Дунаевского «О родине». Пели «Москва моя, ты самая любимая», «Тачанку», «Катюшу». Немцы, слушая, слов не понимали, а наш переводчик «Лошадиная голова» помалкивал. Ему, по-видимому, тоже песни нравились.

В дни общесоюзных праздников, в особенности в Дни Красной армии, мы делали доклады в бараках политического характера. Все это делалось, конечно, особыми методами, с особыми предосторожностями.

Докладчик обычно забирался в самый темный угол барака. Выключался свет. И вдруг! В затихающем перед сном помещении раздавался громкий возглас:

— Товарищи! Сегодня исполнилась 26-я годовщина Красной армии!

В бараке воцарялась мертвая тишина. Если же кто пытался помешать, в сумерках получал предупреждение кулаками, а докладчик давал краткий обзор по истории организации Красной армии и сообщал последние новости с фронтов. Закончив доклад под аплодисменты, докладчик в окружении надежных товарищей исчезал из барака. Никто не знал этого докладчика в лицо, а голос забывается.

И надо отметить, провалов не было. (Этот доклад я сам делал в бараке Белова.)