Я предупреждал о войне Сталина. Записки военного разведчика

Особую заботу о нас проявили доктор Гервель и доктор Шрайнере. Они ежедневно приезжали к нам в лагерь, осматривали нас, оказывали помощь больным, организовали специальную молочную диету. Мы в течение ряда лет питались ненормально, забыли, что такое жиры. Поэтому изобилие продуктов на некоторых из нас отразилось тяжело. Мне пришлось даже издать специальной приказ об организации специального питания. Только благодаря своевременно принятым мерам норвежских врачей, главным образом доктора Гервеля, мы избежали массовых тяжелых заболеваний. После длительной голодовки наши желудки почти атрофировались. Они в течение четырех лет не принимали мяса и жиров. И если бы мы в первый день освобождения набросились на немецкие продукты, наелись досыта мяса, копченостей, жиров, то, по уверению доктора Гервеля, никто бы из нас не увидел своей Родины. Все мы бы умерли от дизентерии. Здесь мне пришлось проводить жесткую линию и проявить большую твердость. Некоторые люди роптали, требовали, чтобы я давал им мясо, а не молоко, иные угрожали: сместим с поста. Но на помощь мне пришла подпольная партийная организация. Народу было разъяснено, что этот режим питания был организован в их же интересах. Простой народ выдержал режим и выполнил приказ, а вот отдельные руководители, например мой заместитель Смирнов (по плену Доронин), «отец семьи», не выполнили его. Воспользовавшись своим правом, он пошел на склад, отрезал себе кусок бекона, набрал хлеба, вина и сам стал угощаться. На второй день заболел «кровавым поносом». Лежал три дня, не хотел ехать в город в госпиталь. Я насильно его уложил в машину и отвез в больницу в г. Тонсберг, и там норвежские врачи его еле спасли. Но провалялся он почти около месяца.

По требованию же врачей мы ввели физкультуру и различные строевые занятия. В результате этих мер мы довольно скоро пришли в норму.

За эти же дни мы усилили и улучшили политико-культурную деятельность, в чем нам очень хорошо помогла Валентина Абрагамсен. По происхождению это русская женщина, вышла замуж за норвежца еще до революции. Норвежская и русская патриотка, член подпольной организации Хаймат-фронта, она систематически доставляла нам газеты и держала нас в курсе всех событий.

Первые дни мы, естественно, были заняты сами собой, но вскоре перед нами во весь рост встали такие вопросы, которые выходили далеко за рамки нашей полковой жизни.

Во-первых, мы узнали, что в Норвегии кроме нашего лагеря есть много других лагерей русских пленных.

Во-вторых, особо серьезного внимания требовала общая военно-политическая обстановка во всей Норвегии.

Советская армия, разгромив фашистов в районе Киркинес, дальше на юг не пошла. Закончив операцию, наши части возвратились в пределы своих границ. Американских и английских войск в Норвегии еще не было. Норвежское правительство также находилось еще в Лондоне. В то же время соединения немецких войск, принявшие условия капитуляции, сосредоточивались в указанных им районах. А русские лагеря все еще находились за проволокой, охраняли их те же немцы.

Такого положения мы не могли допустить. Судьба наших соотечественников для нас не была безразлична. Волновал нас также вопрос о взаимоотношении с союзниками. Было совсем неясно, как они к нам отнесутся. Было немало оснований предполагать, что они попытаются задержать наше возвращение на Родину. Мы не исключали и такую возможность, что нам придется пробираться на Родину с оружием в руках. Поэтому мы решили еще до прихода союзников освободить все лагеря, переформировать их в воинские части под единым командованием.

На расширенном заседании нашего актива мы приняли это решение, и мне поручено было сообщить норвежскому правительству о нашем намерении объединить все лагеря Южной Норвегии под одним общим командованием. А так как правительства фактически еще не было, а временно его функции выполнял Хаймат-фронт, то я обратился к представителю местного отделения Хаймат-фронта Карлу Бернеру (Фоссу). Через два дня к нам прибыла делегация Хаймат-фронта в составе окружного руководителя Харальдсена (Мартина), Бернера, доктора Эрвеля и Валентины Абрагамсен. Они передали мне следующее (дословно): «Норвежское правительство предлагает вам объединить под своим командованием все русские лагеря в Норвегии, и оно окажет вам свое содействие. Желательно, чтобы штаб ваш размещался в г. Тонсберге. Связь с правительством будете поддерживать через господина Бернера (Фосса), который и будет при вашем штабе постоянным представителем». Я принял это предложение и на следующий же день приступил к формированию штаба командующего русскими лагерями в Норвегии. Начальником штаба я назначил майора Костюка, заместителями — тт. Демина и Никифорова. При штабе организовали политотдел, начальником политотдела назначил товарища Кривицкого. Командиром 1-го Советского офицерского полка я назначил Смирнова (Доронина). К сожалению, я не знал, что он не строевой офицер, а прокурор. Это впоследствии отрицательно сказалось на состоянии всего полка.