“…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг.

Здесь еще сильно утомляешься оттого, что весной Туркмения как теплица под стеклом – трудно дышать от горячего влажного воздуха. Чтобы жить, здесь надо еще долго привыкать.

Сегодня мне привили черную оспу – другим привили ее раньше. Говорят, здесь это обязательно.

Я сильно соскучился по тебе и Тотику. Вы мне почти не пишете: ты написала только одно письмо, Тотик два. Мне трудно понять, что это значит. Я вам послал в три приема (как только получал деньги) 500 + 400 + 250 = 1150 р<ублей>. А Тотик в письме от 18/iv пишет, что еще и первых 500 р<ублей> не получали и что он там голодает, а я пьянствую. Когда я был 18–19/iv в Репетеке[657] (потом был два дня в Байрам-Али, откуда посылал телеграмму[658]), то мне пришлось почти два дня не есть, а пить я хотел только воду.

15 или 16 я послал в чужой посылке сапоги Тотику. Открыткой я написал, где и когда нужно получить эти сапоги. Получили вы эту открытку?

Рассказывать о Туркмении в письме слишком длинно и может выйти даже непонятно. Например, был случай на днях. Женщина-туркменка, член партии, известный работник, развелась со своим мужем, тоже туркменом, и стала жить одна. Проходит время. Туркменка сходится с другим туркменом и выходит, кажется, за него замуж. Тогда бывший муж приходит к ней, застает ее одну и начисто, в один удар, отрезает бывшей жене голову[659]. “Изменя”, жена, даже оформленная по советскому закону в виде развода, здесь не всегда прощается. Вместе с тем нигде, наверно, нет такого уважения к женщине, нигде она так высоко не ценится, как здесь, но взамен от нее требуется абсолютная верность. Здесь нельзя, например, спросить обычную вещь у знакомого туркмена: как здоровье вашей жены? Он ответит: а тебе какое дело? – и станет врагом, а то и пустит в дело силу[660].

М<ожет> б<ыть>, это мое последнее письмо, если я не останусь здесь дольше. Я тебя ведь спрашивал в одном письме – оставаться ли мне дольше или нет? Ты по обычаю ничего не ответила. Все это чудно, но неприятно.

Попроси Тотика, чтобы он не баловался там, не попадал ни в какие <часть листа утрачена> пусть он слушается тебя и бережет мать, а ты береги его.

Скоро я приеду домой.

Целую вас обоих.

Поздравляю тебя с днем рождения вторично. Целую крепко…

Андрей.

Вот на всякий случай еще раз сообщаю адрес, где нужно получить сапоги Тотика:

Старая Башиловка, д. 8, кв.1, Ел<ена>

Як<овлевна> Новицкая (жена Трабского[661]) —

остановка у бегов. Телеф<он> Д-1-75-81.

Впервые: Волга, 1975. С. 169 (фрагмент).

Печатается по: Архив. С. 511–513. Публикация Е. Роженцевой.

[186] М. А. и П. А. Платоновым

1 мая 1934 г. Ашхабад

1 мая, Ашхабад[662].

Дорогие дети!

С утра сегодня ясная и уже жаркая погода. На горах лежит нежный туман, на верху их – ослепительный снег. Я ушел один за город, на холмы, лежащие перед горами, где пасутся верблюды. Я часто, когда нахожусь в Ашхабаде, совершаю длинные, одинокие прогулки. Они мне доставляют большое удовлетворение. Так же я поступал когда-то в юношестве. Потом я смотрел местный парад. Зрелище красивое и яркое по одеждам. Остальной день прошел довольно скучно. Собираюсь уезжать домой, но вопрос решится только 3-его. Разная тут архимудия. Дело свое – сбор матерьяла – я сделал. Причем нашел – правда, в еле уловимой форме – фольклорную тему. Так же как когда-то Апулей нашел где-то в Азии тему Амура и Психеи. Не знаю, что еще у меня выйдет, – это сказка о Джальме[663]. Сильно стосковался о тебе – душевно и физически. Дни идут всё более долго и тягостно. Стоит тягостная жара, от писателей изжога и т. п. Однако это к Азии не относится, она велика и интересна. Если бы ты с Тотиком могла хорошо переносить жару и пустыню, мы бы легко могли здесь устроиться на 2–3 месяца все вместе. Для тебя это многое бы дало.

Целую – твой А.

Впервые: Волга, 1975. С. 169 (фрагмент).

Печатается по: Архив. С. 513. Публикация Е. Роженцевой.

[187] Л. А. Инденбому

17 июня 1934 г. Москва

Тов. Инденбом!

Как условились, к 17/vi я приготовил темы. Одну из них – наиболее надежную и универсальную[664] – посылаю Вам через т. Металлова, т<ак> к<ак> ехать ради одной передачи на фабрику[665] – ни к чему. Ожидаю Вашего ответа.

С т. прив<етом> А. Платонов.

Вообще можно сделать много тем, но дело не в темах, а в сценарии.

17/vi 34.

А. П.

Печатается по автографу: ИМЛИ. Ф. 629. Оп. 3. Ед. хр. 39. Л. 1–1 об.

Инденбом Лев Аронович (1903–1970) – режиссер, директор 4-й студии художественных фильмов киностудии “Мосфильм”. Его имя встречается в записной книжке Платонова 1934 г. (Записные книжки. С. 384).

1935

[188] К. Л. Зелинскому

1 января 1935 г. Москва

Дорогой Корнелий!

При этом посылаю Вам сборник рассказов “Такыр”[666]. Там не хватает одного рассказа (8-го по оглавлению), я не могу найти его рукописи. Если найду, добавлю, если нет – пойдет без него. В сборнике есть пьеса “Почтальон”[667] – Вы ее знаете и Вам она не нравилась, но имейте в виду, что предлагаемый вариант в очень сильной степени разнится от того, который Вы знали.