“…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг.

Перцов Виктор Осипович (1898–1980) – критик. Перцов, как и Платонов, оказался в эвакуации в Уфе, где число эвакуированных писателей было самым малым в сравнении с другими отведенными для этой цели населенными пунктами (Чистополь, Ташкент). Естественно предположить, что это могло поспособствовать большему, чем в предшествующей московской жизни, сближению между ними. Ощущая свою изолированность и заброшенность в этом городе, Перцов совместно с критиком К. Зелинским, тоже находившимся в Уфе, в самый канун нового 1942 г. обратились с письмом к секретарю обкома БАССР И. С. Аношину. Примечательно, что в качестве примера тяжелого положения эвакуированных ими был выбран Платонов: “Мы должны обратить Ваше внимание на ненормальное положение, в котором оказались эвакуированные в Уфу московские писатели. Оно выражается прежде всего в нежелании соответствующих организаций создать хотя бы минимальные условия для продолжения литературной работы, в нежелании использовать наши силы, хотя бы даже в тех ограниченных возможностях (издательских и др.), какие имеются здесь. Мы обращались и в Отдел агитации и пропаганды Обкома. Но и здесь мы натолкнулись на глухую стену полнейшего равнодушия к нашей судьбе. Оно выражается в том, что никто не заинтересовался даже взять прибывших на учет, познакомиться с их творческими возможностями, узнать хотя бы кто что написал. Всем до единого московским писателям, эвакуированным в Уфу, отказано даже в такой элементарной вещи как столовка (не говоря уже о снабжении, лечебной помощи). Ответственный работник Отдела прямо заявил нам: «Мы вам ничего не обещаем». <…> Замечательный мастер художественного слова Андрей Платонов, чьи новеллы с таким успехом передавались (и передаются) по радио в Москве и в Куйбышеве, – ютится с семьей в хибарке на окраине города, в комнате с температурой в 2–3 градуса и без всяких средств к существованию. Мы просим в первую голову помочь ему (комнатой, столовкой). Нельзя, чтобы зазря пропадал такой выдающийся талант, хотя есть все возможности его сохранить. <…> В Уфе любой заезжий джаз, какой-нибудь модный исполнитель цыганских романсов пользуется куда большим вниманием и заботой местных организаций, нежели русский писатель” (Страна философов, 2017. С. 625–626). Перцову удалось возвратиться в Москву уже в марте 1942 г., где он оказался в новой для него атмосфере, о чем и сообщил Зелинскому в письме от 10 апреля: “Живу в напряженной работе, учусь работать по новому. <…> Все еще хожу вокруг да около темы, ищу. То есть нахожусь на службе, меня вызвали в ЦК и поручили мне заведовать литературным отделом «Литературы и искусства» (выходила с января 1942 г. вместо «Литературной газеты» и газеты «Советское искусство». – Е. А.). Встречи с людьми дают много, все, черти, поумнели страшно – Сурков, Симонов, Н. Тихонов – рассказывают больше и интереснее, чем пишут. Не поймешь в их писаниях, если с ними не поговоришь. <…> Все это развернется после войны. <…> Писать страшно трудно, а хочется. Все требует мыслей, вопросов, и уже кое-что начинаешь понимать, но сказать еще нельзя. А в то же время давно не испытанная жажда знания и торопливость, ведь неизвестно, по правде говоря, успеешь ли высказаться. Вот этого-то мне и недоставало. Состояние смутное и беспечное” (Там же. С. 626).

[267] Г. Э. Сорокину

31 октября 1942 г. Москва

Григ<орий> Эм<мануилович>!

Я Вас не застал, к моему сожалению. Если возможно, оформите всё дело без меня[959], а я зайду в 3 ч<аса> в клуб[960], чтобы увидеться с Вами.

Ваш А. Платонов.

31/x.

Печатается по автографу: ИРЛИ. Ф. 519. № 151. Л. 2. Разыскание Т. Кукушкиной.

Сорокин Григорий Эммануилович (1898–1954) – поэт, крупный издательский работник, сотрудник Военно-морского издательства.

[268] Г. Э. Сорокину

13 ноября 1942 г. Москва

Дорогой Григорий Эммануилович!

Убедительно прошу Вас устроить таким образом, чтобы моя жена смогла в ближайшие дни получить гонорар по договору[961]. Я ей оставил доверенность. Как это сделать? Я сказал, чтобы она как-нибудь позвонила Вам. Но к Вам трудно звонить. Может быть, если для Вас нетрудно, Вы напишете ей открытку – когда она может прийти в изд<ательст>во за получением денег? В рукописи действуйте по своему усмотрению, т<ак> к<ак> я Вам вполне доверяю и меня нет. Заранее благодарный и преданный Вам

Андр. Платонов.

13/xi.

Печатается по автографу: ИРЛИ. Ф. 519. № 151. Л. 1. Почтовая карточка. Разыскание Т. Кукушкиной.

[269] М. А. и П. А. Платоновым

19 ноября 1942 г.

19/xi.

Дорогая Муся, дорогой Тоша!

Я приехал сюда вчера вечером, но поеду еще дальше, я пока всё время нахожусь в движении и адреса у меня пока нет поэтому[962]. Чувствую себя ничего. Муся и Тоша! Дороже вас у меня никого нет на свете. Меня сильно мучает болезнь Тоши[963]. Как он там один. Муся, поспеши там, пожалуйста, сделать мои дела. Увидишь Григ<ория> Эмман<уиловича> Сорокина (Военмориздат), попроси его – пусть он постарается выпустить книжку в этом году[964].