Я сделаю вам предложение, от которого нельзя отказаться

Норби достиг высот в шоу-бизнесе благодаря тому, что занимался контрактами известных исполнителей, таких как Рик Джеймс, Джанет Джексон, Дайан Уорвик, Лайонел Ричи, «Commodores», «Spinners», «Four Tops», «Cameo», Майлз Дэвис, Лютер Вандросс, Пэтти Лабелль, «Kool & the Gang», «New Edition», Бен Верин и Марвин Гэйе[7], со звукозаписывающими компаниями. Норби был евреем по рождению, но черным по велению сердца. Он мог ударить по рукам, включить джаз и заговорить так, словно вырос в байке с капюшоном, – и это было основной причиной стремительно растущего списка клиентов. Парень зарабатывал миллионы долларов.

Но помимо джаза у Норби была сила – мой отец. Выражаясь жаргоном мафии, Норби Уолтерс был «с» Сонни Францезе. Если предприниматель «с» кем-то, значит, у него есть «крыша», покровитель, защитник, оберегающий его бизнес и карман от посягательств. Норби был человеком Сонни, партнером «семьи» Коломбо, и этот статус делал его «неприкасаемым» для любого человека с улицы. В обмен на поддержку Норби отчислял «семье» часть своей прибыли. Только в какой-то момент у него, видимо, начались проблемы с памятью, и он забыл почтовый адрес. Пока мой отец был в тюрьме, деньги от Уолтерса не поступали.

Когда отца выпустили условно-досрочно, он потребовал отчет. «Мое должно принадлежать мне, – сказал он. – Я не позволю простофиле лезть в мой карман».

Простофиля – это любой человек вне мафии. Любой. Будь то давний друг, директор крупной компании, известный спортсмен или президент США. Если ты не член мафии, ты простофиля, а простофиле непозволительно использовать мафиози в своих целях, особенно в денежных вопросах. Отец хотел получить свои деньги. До последней копейки!

«Договорись о встрече, – попросил меня отец. – Буду разбираться лично». Мне не нужно было объяснять смысл последней фразы.

Мне очень не хотелось, чтобы Норби вышибли мозги. Он мне нравился. Постоянно шутил, всех веселил.  Я даже считал его своим другом. Именно поэтому я не пытался ему угрожать, чтобы заставить платить, пока отец был в тюрьме. Кроме того, у меня было много других источников дохода. Я сам тогда получал многомиллионные прибыли.

Но больше всего я боялся, что отец нарушит условия освобождения и снова угодит за решетку. Его могли обвинить в вымогательстве. Гаэтано Вастола (Корки), капо из «семьи» Декавальканте, «наехал» на мелкого розничного торговца компакт-дисками из Филадельфии и в итоге отправился отбывать дополнительный срок. Его партнер Морис Леви, легендарная личность в музыкальном бизнесе, тоже сел за вымогательство и умер в тюрьме в ожидании решения по апелляции. Вымогательство – распространенное обвинение для членов мафии и их деловых партнеров. Хоть Норби и сотрудничал с моим отцом на протяжении нескольких десятков лет, он все равно был простофилей и, начни отец ему угрожать, мог побежать к федералам.

Я попытался усмирить отцовский гнев и убедил его забыть о прошлых долгах. Теперь он дома, и мы можем начать все заново. Я прослежу, чтобы каждую неделю отец получал свою доли прибыли, а «семья» – свою. Бизнес Норби цвел пышным цветом, и денег хватило бы всем. Пусть это будет не официальная встреча, а обед старых друзей и деловых партнеров, которые решили забыть о прошлом и сосредоточиться на будущем. Вот только Норби снова подвела память.

Обменявшись светскими любезностями, заказав еду и рассказав несколько историй, отец изложил свою позицию. С этого дня он, как равноправный партнер, будет еженедельно получать свою долю прибыли. Норби не поверил своим ушам. Может, у него вдруг случилась амнезия? Что-то он не припоминает, чтобы Сонни был его партнером. Отец был его «крышей», и Норби с радостью будет оплачивать его услуги как члена «семьи» Коломбо. Но партнер в бизнесе – это слишком!

Я видел отцовский взгляд. Он не предвещал ничего хорошего. Сонни неторопливо, как в замедленной съемке, отодвинул тарелку в сторону. Дружеский обед закончился. Началось заседание.

Отец напомнил Норби о том, как начиналось их сотрудничество, как они стали партнерами, когда и о чем договаривались. Он готов был найти всех свидетелей, если бы это подлатало прохудившуюся память Норби.

«Не помню, чтобы мы договаривались о партнерстве, Сонни, – сказал Норби. – Ты знаешь, как я тебя уважаю и ценю нашу дружбу, но не считаю, что мы партнеры в бизнесе. Кроме того, я получаю не такую уж большую прибыль и не могу позволить себе делиться с партнером. Мне самому едва хватает на жизнь». Норби откровенно врал. Мы это прекрасно знали.

Сонни пришел в бешенство. Наверное, все-таки не стоило приходить в «Stage». Отец был готов вскочить и вырвать у этого наглеца глотку. Сонни Францезе славился своим темпераментом, и злить его было небезопасно для здоровья. Согласно необоснованным заявлениям ФБР, более тридцати мирных американских граждан убедились в этом на собственном опыте.

«Если я засуну пистолет тебе в рот и вышибу твои мозги, это освежит твою память?» – яростно прошипел отец. Он никогда не произносил пустых угроз. Он был настроен серьезно, и Норби это понимал. Он онемел от страха и побледнел.