Я шкурой помню наползавший танк

Несмотря на то, что охотничьи и рыбацкие тропинки сплошь заросли полевыми ромашками, над плёсом утвердился подспудный страх. Его порождают брустверы траншей и глухой стук, который издают досылаемые в казённик гаубичные снаряды.

Со стихией братья по крови

Вода морей, рек и степных прудов по химическому составу идентичная жидкости, которая течёт в артериях любого теплокровного существа. Поэтому она столь притягательна для птицы, зверя, человека.

Правда, иногда воды оказывается слишком много. В частности, у чаек и некоторых других пернатых случаются приступы ревматизма.

Лечиться бедолаги перебираются на суходол. Поближе к свалкам пищевых отходов или хлебным нивам, где полно сухих корочек и дождевых червей.

Но после курса реабилитации чайки обязательно возвращаются домой. Словно извиняясь за долгую отлучку, они занимают зрительские места на прибрежных камнях.

Точно так же ведёт себя и заскучавший на суше человек, о котором сказано, что он бесконечно долго способен смотреть на огонь, воду и облака. Разумеется, лишь при условии, что ему не мешает война.

Иногда нам удается совместить три вещи сазу. Это если на берегу зажечь костерок, а заводь отражает «высокие, как море, облака».

К сожалению, ветер ерошит водную гладь, и поэтому вместо чёткой копии под ногами расплывчатые тени. Однако чайки, да и я вместе с ними, не сводят глаз с беспокойной стихии. Ведь мы с ней одной крови.

ИДУЩИЕ ПО ЛЕЗВИЮ НОЖА

Зри под ноги

Разлогая балка с оспинами песчаных карьеров по левому скату и едва различимые через холодную дымку холмы Донецкого кряжа сегодня считаются глубоким тылом. Однако это не самое безопасное местечко шахтёрского региона.

– Глядите под ноги и на уровне груди, – напутствует нас с водителем старший группы поисковиков Андрей Бешко. – Могут быть растяжки. Попадались ли они мне лично?.. Пока Бог миловал. Однако знавал я людей, которым повезло меньше…

– А вон тех мужиков, которые навозными жуками копаются в железном хламе, убедить пытались?

– Все доводы отскакивают от них, что горох от стенки. Глядите, вон один волокёт на горбу перемятый автомобильный капот, другой – расплавившийся свинец в торбу складывает, тот раскатывает брёвна, которыми солдатская землянка была накрыта.

– Ну а вы, – допытываюсь у старшего, – смотрите под ноги не ради собственной безопасности и драгоценностей в виде расплавившихся аккумуляторных пластин?

– Такая уж наша работа – ходить по лезвию ножа. Ищем обрывки документов, шевроны, словом всё, что может установить личность погибшего. Ну и, конечно, захоронения. Ведь многие не обозначены даже могильным холмиком… Кстати, мой коллега Юрий Силюта подобрал парочку шевронов, только проку от них мало… Вообще-то, в нормальных державах, отправляя на бой своих солдат, вручают сметные медальоны…

– Почему этого правил не придерживается командование ВСУ и ополченцы?

– Да откуда же нам, ковыряющимся на полях сражений маленьким людям, известна настоящая причина. Может быть, просто никто не был готов к этой войне, хотя она и назревала с давних времён, а может, так проще скрыть число погибших.

И действительно, только группа поисковиков Андрея Бешко за несколько месяцев подняла на поверхность тела 160 убитых. Из них треть занесены в графу «Личность не установлена».

Смерть на острие штыря

Сколько могил будет найдено в разлогой балке, станет известно лишь после разведки и последующих за ней раскопок. Но то, что работы здесь непочатый край, легко определить по устойчивому трупному запаху и показаниям жителей близлежащего поселка. В частности, местные утверждают: после боя убитых солдат правительственных войск сложили в одном из карьеров, а потов взрывчаткой обрушили стену.

– Надеемся на очевидцев, – говорит Андрей. – Без их помощи координаты карьера установить сложно. Да и потрудиться придется до седьмого пота. Пока перелопатишь вручную десятки тонн песка и земли, как минимум пара брезентовых рукавиц сгорит.

Но еще быстрее рукавиц изнашивается психика. Душа ведь не ладонь, которая покрывается защитными мозолями.

– Мы с ребятами, – продолжает старший группы, – работали на захоронениях времен Первой и Второй мировых войн. Но там имели дело с останками, которых время лишило плоти и запаха. А здесь картина совершенно иная. К тому же не исключён элемент риска. Учитывая дальнобойность реактивной артиллерии, даже сравнительно глубокий тыл не гарантирует личную безопасность.

– Ваши действия в случае обнаружения очередного захоронения?

– Убитых солдат ВСУ перевозим на линию противостояния в оговоренных местах, ополченцев оставляем в Донецке. Как отличить одних от других? По тем же шевронам и георгиевским ленточкам.

– Андрей, – окликнул шефа Олег Усенко, который, как и товарищи, проводит отпуск на полях сражений. – Сдаётся мне, попали в «яблочко», – выдергивает из едва приметного холмика длиннющий щуп и нюхает его острие.