Я – странная петля

Процесс восприятия нашей самости, которая взаимодействует с остальной Вселенной (включающей в себя в первую очередь конечно, нашу семью, друзей, любимые музыкальные произведения, любимые книги, фильмы и так далее), продолжается всю нашу жизнь. Соответственно, символ «Я», как и все символы в нашем мозгу, вначале маленький и простой, но он растет, растет и растет и в итоге становится самой главной абстрактной структурой, находящейся в нашем мозгу. Но в каком месте она находится? Она не находится ни в одной конкретной точке; она всюду, поскольку ей нужно включать в себя столь многое о столь многом.

Усваивая наши «было», «будет» и «было бы»

Мой само-символ[21], в отличие от такового моей собаки, простирается довольно достоверно, хоть и весьма выборочно, далеко (и будто бы бесконечно) в прошлое моего существования. Этот фантастический скачок сложности между другими животными и нами, людьми, обеспечен нашей бесконечно расширяемой системой категорий, благодаря которой мы можем выстраивать эпизодическую память – гигантское хранилище наших воспоминаний о событиях, маленьких и больших, простых и сложных, которые случались с нами (и нашими друзьями, членами нашей семьи, персонажами книг, фильмов и газетных статей и так далее до бесконечности) на протяжении десятилетий.

Похожим образом мой само-символ, повинуясь страхам и снам, напряженно, но не особо уверенно вглядывается в плотный туман моего будущего существования. Моя обширная эпизодическая память прошлого вместе со своим двойником, нетвердо указывающим на то, что только должно случиться (думаю, могу назвать его моим эпизодическим проектором), дополнительно приукрашенная фантастическим талмудом альтернативных версий «сослагательных повторений» бесконечного числа эпизодов («если бы только X произошло…»; «как удачно, что Y так и не случилось…»; «было бы здорово, не правда ли, если бы случилось Z…» – а не назвать ли мне это эпизодическим сослагателем?), создают бесконечный коридор зеркал, в котором и заключается мое «Я».

Я не могу жить без своего «Я»

Раз мы воспринимаем не взаимодействие частиц, а макроскопические паттерны, в которых определенные вещи по неясным причинам помыкают другими определенными вещами, и раз Великий Помыкатель внутри и снаружи наших тел – это наше «Я», и раз наши тела помыкают остальным миром, нам не остается ничего, кроме как заключить, что фишка останавливается на нашем «Я». Каждому из нас «Я» кажется истоком всех наших действий, всех наших решений.

Разумеется, это лишь одна сторона истины, поскольку она полностью пренебрегает той точкой зрения, в которой мир вращается благодаря обезличенной физике микрообъектов, но это удивительно надежное и жизненно необходимое искажение. Эти два свойства наивной, нефизической точки зрения – ее надежность и необходимость – еще плотнее встраивают ее в систему наших убеждений, пока мы проходим путь от младенчества сквозь детство к зрелому возрасту.

Я могу добавить, что «Я» специалиста по физике элементарных частиц ничуть не менее закоснелое, чем «Я» писателя или работника обувного магазина. Глубоко освоенная физика ничуть не поможет отменить десятилетия промывки мозгов культурой и языком, не говоря о миллионах лет подготовительной работы эволюции человека. Понятие «Я», будучи ни с чем не сравнимым по эффективности условным обозначением, для нас незаменимый толковательный инструмент, а не какой-то необязательный костыль, который можно радостно выкинуть за борт, когда мы становимся достаточно умудренными наукой.

Медленная постройка личности

Что позволило человеческому мозгу стать кандидатом на размещение петли саморепрезентации? Почему мозг мухи или комара не был столь же подходящим кандидатом? Почему, если на то пошло, не бактерия, не яйцеклетка, не сперматозоид, не вирус, не куст помидора, не помидор и не карандаш? Ответ наверняка ясен: человеческий мозг – это репрезентативная система, которая не знает границ расширяемости и гибкости ее категорий. Мозг комара – это, напротив, крошечная репрезентативная система, которая практически не содержит категорий, а о гибкости и расширяемости тут и речи не идет. Очень маленьким репрезентативным системам, как у бактерий, яйцеклеток, сперматозоидов, растений, термостатов и так далее, недоступны радости саморепрезентации. А помидор и карандаш и вовсе не репрезентативные системы, так что для них это конец истории. (Прости, помидорчик! Прости, карандашик!)