Я – странная петля

Теперь давайте переведем этот сценарий в мир обратной видеосвязи. Если направить видеокамеру на центр пустого экрана и если камера будет видеть только экран без рамки, то, несмотря на наличие петли, все, что произведет эта установка – не важно, стоит камера ровно, наклоняется, поворачивается, приближается или отдаляется (так и не достигая краев экрана), – это неизменная белая картинка. Как и прежде, тот факт, что картинка получается из замкнутой петли обратной связи, не играет роли, поскольку ничто снаружи не служит содержимым этой петли. Я буду называть такую петлю обратной связи без содержимого ванильной петлей, и очевидно, что две ванильные видеопетли будут неразличимы – это просто пустые оболочки без узнаваемых черт и без «персональной идентичности».

Однако, если камера повернется достаточно далеко влево или вправо или отдалится достаточно сильно, чтобы вместить что-то снаружи пустого экрана (пусть даже крошечное цветное пятнышко), кусочек экрана станет непустым, и затем непустое пятнышко немедленно затянет в видеопетлю и закрутит снова и снова, как ветку дерева, попавшую в торнадо. Вскоре экран наполнится множеством цветных точек, образующих сложный и сам себя стабилизирующий узор. Этой неванильной петле придает узнаваемую идентичность не только тот факт, что картинка содержит себя, но и не менее важный факт, что частью картинки являются внешние объекты, расположенные определенным образом.

Если мы вернем эту метафору обратно в контекст человеческой идентичности, мы можем сказать, что «голая» странная петля самости не порождает отдельную личность – это просто базовая ванильная оболочка, которой требуется контакт с чем-то еще в этом мире, чтобы она начала приобретать явственную идентичность, явственное «Я». (Для тех, кто наслаждается запретной дрожью плохо обоснованных[25] множеств – множеств, которые, вопреки Расселу, могут содержать в качестве членов самих себя, – я могу загадать загадку про два одноэлементных множества x и y, каждое из которых в качестве членов содержит себя и только себя. Являются ли x и y одинаковыми сущностями? Или разными? Попытка разгадать эту загадку, определив, что два множества идентичны в том и только, в том случае, когда у них одинаковые члены, немедленно приведет к бесконечному регрессу, так что ответа мы не получим. Я предпочитаю нагло разрубить Гордиев узел и объявить эти два множества неразличимыми и потому идентичными.)

Детские петли обратной связи и детское «Я»

Хотя я только что создал понятие ванильной странной петли в человеческом мозгу, я вовсе не подразумевал, что человеческое дитя уже с рождения наделено этой «голой» петлей самости – то есть полностью реализованной, хоть и ванильной, оболочкой чистого, дистиллированного «Я», – только благодаря наличию человеческих генов. И еще меньше я подразумевал, что нерожденный человеческий эмбрион приобретает голую петлю самости, находясь еще в утробе (а то и в момент оплодотворения!). Реализация человеческой самости и близко не настолько автоматическая и генетически предопределенная, как можно подумать.

Замыкание странной петли человеческой самости глубоко зависит от скачка между уровнями, которым является восприятие, что подразумевает категоризацию, а потому чем богаче и мощнее инструменты категоризации у организма, тем более реализованным и богатым будет его «Я». И наоборот, чем беднее у организма библиотека категорий, тем более скудным будет «Я», пока, в пределе, «Я» и вовсе не исчезнет.

Я многократно подчеркивал, что у комаров, по сути, нет символов, а значит, и личностей. Внутри головы комара нет странной петли. Как это работает у комаров, так это работает и у младенцев, и тем более у человеческих эмбрионов. Просто младенцы и эмбрионы благодаря своим человеческим генам обладают фантастическим потенциалом стать вместилищем огромных символьных библиотек, которые будут расти и расти многие десятилетия, тогда как у комаров нет такого потенциала. Из-за изначальной скудости и фиксированной нерасширяемости их символьных систем комары обречены на бездушность (ох, простите – на сознание около 0,00000001 ханекера, на волосок выше уровня термостата).

К худу или к добру, мы, люди, рождаемся лишь с тончайшими намеками на то, во что система нашего восприятия превратится в течение десятилетий, которые мы будем взаимодействовать с миром. При рождении наша библиотека категорий настолько мала, что я в практических целях назвал бы ее нулевой. Лишенный вызываемых символов, младенец не может разобраться в том, что Уильям Джеймс выразительно назвал «большим цветущим гудящим беспорядком» его чувственного восприятия. Построение само-символа для младенца пока далеко в будущем, так что у младенца нет странной петли самости – или почти что нет.