Я – странная петля

И вновь давайте покинем научно-фантастические сценарии и подумаем о будничных событиях. Я сижу в самолете, который начинает снижаться, и подслушиваю случайные обрывки разговоров вокруг – замечания о том, какой отличный в Индианаполисе зоопарк, о том, что в «Броад Риппл» появились новые деликатесы и так далее. Каждый обрывок приносит мне толику чьего-то другого мира, дает мне отведать крохи чьей-то другой точки зрения. Я могу очень слабо резонировать с этой точкой зрения, но, даже если так, я чуть-чуть вхожу в «частную» вселенную этого человека, и это вторжение, пусть и совершенно обыденное для человеческого существа, куда глубже, чем любое из вторжений одной собаки во вселенную другой, которые когда-либо случались.

И если я провел бесчисленное количество часов с другим человеком за разговорами на всевозможные темы, включая самые интимные чувства и самые доверительные признания, взаимопроникновение наших миров становится настолько значительным, что наши точки зрения начинают смешиваться. Как я мог перескочить в Калифорнию, говоря по телефону со Скоттом Кимом в комнате Imlac, так я могу перескочить в голову другого человека каждый раз, когда при помощи слов и интонаций они озвучивают свои самые горячие надежды и свои самые мучительные страхи.

Мы, люди, в разной степени уже живем внутри других людей, даже в мире, лишенном каких бы то ни было технологий. Взаимопроникновение душ – неизбежное следствие мощи универсальных репрезентативных машин, которыми являются наши мозги. Это самое истинное значение слова «эмпатия».

Я способен быть другими людьми, даже если это всего лишь эконом-версия того, как можно ими быть, даже если это ощутимо не дотягивает до того, как можно ими быть в полную силу и с полной глубиной, с какими они являются сами собой. Я обладаю счастливой возможностью – по крайней мере, я обычно считаю ее счастливой, хотя порой и сомневаюсь, – в любой момент шагнуть обратно и вернуться к тому, чтобы быть «просто мной», поскольку есть только одна первичная личность, расположенная в моем мозгу. Если же в моем мозгу было бы несколько мощных личностей, которые соревновались бы между собой за первенство, то значение слова «Я» действительно стояло бы на кону.

Наивной точки зрения обычно достаточно

Образ нескольких личностей, соревнующихся за первенство внутри одного мозга, который я только что сочинил, может показаться вам крайне странным, но на деле переживание внутреннего конфликта между несколькими «конкурирующими личностями» всем нам близко знакомо. Мы знаем, каково это – разрываться между желанием купить этот шоколадный батончик и желанием удержаться. Мы знаем, каково это – разрываться между тем, чтобы проехать «еще миль двадцать», и тем, чтобы свернуть на следующей остановке и наконец позволить себе подремать. Мы знаем, каково это – думать: «Всего один абзац, и я пойду соображу что-то на ужин», и в то же время думать: «Только сперва я дочитаю главу». Который из этих противоречивых внутренних голосов действительно я? Взрослея, мы учимся не задавать таких вопросов и не пытаться ответить на них. Мы бездумно принимаем эти маленькие конфликты как части «человеческого состояния».

Если вы одновременно опустите левую руку в миску с горячей водой, а правую – в миску с холодной, оставите их так на минуту, а затем погрузите их обе в теплую раковину, вы обнаружите, что две ваши руки – обычно надежные разведчики и свидетели во внешнем мире – теперь сообщают вам радикально противоположные вещи об одной и той же раковине с водой. В ответ на этот парадокс вы, скорее всего, пожмете плечами и улыбнетесь, подумав про себя: «Какая мощная тактильная иллюзия!» Вы вряд ли подумаете про себя: «Этот когнитивный раскол в моем мозге – первый звоночек об иллюзорности обыденного убеждения, что существует только одна личность внутри моей головы». А причина, по которой почти все будут сильно сопротивляться такому умозаключению, в том, что этой простой истории, которую мы сами себе рассказываем, нам достаточно практически для любых целей.

Эта ситуация слегка напоминает о ньютоновой физике, законы которой исключительно надежны, пока не появляются объекты, которые двигаются мимо друг друга с относительной скоростью, близкой к скорости света, – и в таких случаях ньютонова физика идет наперекосяк и дает очень неправильные ответы. В большинстве знакомых ситуаций нет, однако, никаких причин отказываться от ньютоновой физики, включая вычисление орбит космических кораблей, путешествующих к Луне или к другим планетам. Скорости таких кораблей, хоть они и огромны в сравнении со скоростями реактивных самолетов, все же являются мизерной долей от скорости света, и отказ от Ньютона ничем не оправдан.