Я – странная петля

Здесь абстрактным сдвигом в уровнях становится скачок вверх от рисуемого к рисунку (или, что то же самое, от картины к художнику), так как последний во многих интуитивных смыслах «выше» первого. Для начала, рисующий всегда разумное, подвижное существо, тогда как рисунок – это застывшее, неподвижное изображение (возможно, неодушевленного объекта, возможно, живого существа, но в любом случае статичное). Во-вторых, рисующий трехмерен, тогда как рисунок двумерен. И в-третьих, художник выбирает, что ему нарисовать, тогда как рисунок не имеет права голоса. По крайней мере, в этих трех смыслах скачок от рисунка к рисующему ощущается как скачок «вверх».

Как мы только что установили, скачок от нарисованной картины к рисующему по определению резкий, заметный и направлен вверх – и все же в «Рисующих руках» это правило направленности вверх резко и явно нарушается, так как каждая из рук иерархически «выше» другой! Как это возможно? Что ж, ответ очевиден: все это лишь рисунок, всего лишь фантазия. Но поскольку он выглядит так реалистично, поскольку он так успешно затягивает нас в свой парадоксальный мир, он дурачит нас, хотя бы ненадолго заставляя поверить в собственную реальность. И более того, мы с удовольствием поддаемся этому обману, несмотря на популярность картины.

Абстрактная структура «Рисующих рук» являла бы собой прекрасный пример истинной странной петли, если бы не один маленький дефект – то, что, как нам кажется, мы видим, не истинно; это подделка! Конечно, она нарисована так безукоризненно, что нам кажется, что мы видим форменный, чистой воды, самый что ни на есть парадокс, – но эта убежденность возникает внутри нас только благодаря тому, что мы придержали свое недоверие и мысленно соскользнули в соблазнительный мир Эшера. Мы все, хотя бы на мгновение, попались на удочку иллюзии.

Поиски странных петель внутри обратной связи

Так существует ли истинная странная петля – парадоксальная структура, которая тем не менее, несомненно, находится в мире, в котором мы живем, – или так называемые странные петли лишь иллюзии, которые едва соприкасаются с парадоксом, всегда лишь фантазии, которые только заигрывают с ним, всегда лишь очаровательные пузыри, которые неизбежно лопаются, стоит подойти к ним слишком близко?

Что ж, как насчет обратной видеосвязи, нашей давней знакомой, в качестве кандидата в странные петли? Увы, хоть этот современный феномен очень петлеобразен и заигрывает с бесконечностью, в нем нет ни капли парадоксальности – как и в его более простой старшей сестре, обратной аудиосвязи. Конечно, если вы направите видеокамеру прямо на экран (или поднесете микрофон прямо к динамику), у вас возникнет странное чувство, будто вы играете с огнем, не только потому, что вы нарушили как будто бы естественную иерархию, но и потому, что вы как будто бы создали настоящий бесконечный регресс, – но стоит задуматься об этом, и вы поймете, что, во-первых, никакой железной иерархии там не было вовсе, да и будто-бы-бесконечность не была достигнута; тут-то пузырь и лопается. Так что хотя петли обратной связи подобного рода – это, бесспорно, петли, но, несмотря на то, что они и выглядят немного странными, они не являются членами категории «странная петля».

Поиски странных петель в Расселовых потемках

К счастью, неиллюзорные странные петли существуют. Я говорю «к счастью», потому что тезис книги в том, что мы сами – не наши тела, но наши личности – являемся странными петлями, и если бы все странные петли были бы иллюзиями, то и мы были бы иллюзиями, а это было бы очень печально. Так что, к счастью, некоторые странные петли существуют в реальном мире.

С другой стороны, нельзя так запросто выставить одну из них на всеобщее обозрение. Странные петли стеснительные создания, они стремятся избегать дневного света. Типичный пример этого феномена был, в общем-то, впервые открыт Куртом Гёделем в 1930 году, он нашел его притаившимся в мрачной, суровой, как будто бы защищенной от парадоксов крепости теории типов Бертрана Рассела.

Что делал 24-летний австрийский логик, рыская по этой строгой и неприступной британской цитадели? Его завораживали парадоксы, и хотя он знал, что Рассел и Уайтхед наверняка вытурили их, он все же интуитивно чувствовал, что в невероятно богатой и гибкой природе чисел скрывалось некое стремление позволить парадоксам расцвести даже в самой засушливой пустыне, даже в самом стерильном гранитном дворце. Подозрения Гёделя возникли из-за избытка парадоксов, которые недавно совсем по-новому заставили взглянуть на числа, и он был убежден, что за этими затейливыми играми стояло что-то значимое, пусть некоторые люди и утверждали, что знают способы сгладить остроту положения.

Мистер Берри, бодлианский библиотекарь [14]