Я - Тайига

— Держись! — закричал Риан, когда она оторвалась от каменной кладки и черной молнией ринулась на нас.

Удар оказался сокрушителен. Я вновь оказалась в водовороте. Он закрутил, завертел, и я поняла, что меня быстро уносит от тела кошки. Со стороны было видно, как маленький комочек весь ощетинился, зашипел, наотмашь ударил по тени лапой, и та неохотно отступила.

«Ну что же, воюйте без меня», — подумала я, но пожелать Риану и Анри удачи напоследок не успела. Резким рывком меня вернули на место.

— Я же сказал, держись, — прорычал Риан. В его голосе клокотало с трудом сдерживаемое бешенство.

— Зачем? — кротко осведомилась я. Близость встречи с Великим Контролером настроило меня на смиренный лад.

Но мне не ответили. Вместо этого Риан принялся вслух лихорадочно рассуждать. Тень дала небольшую передышку, собираясь с силами, и мой новый знакомый попытался выжать из этого временного перемирия все. Невольно я восхитилась этому глупому упрямству. Риан не желал признавать уже очевидного для меня поражения.

— Магически наведенная смерть — это очень мощное колдовство и требует от исполнителя много силы. Но в любой магии есть свое слабое место. И это слабое место, как правило, связано с эмоциями. Нам нужно их вызвать снова. Давай, Лира, думай. Что может заставить колдуна так ненавидеть Анри? Ты ведь знаешь этого парня. Вы с ним похожи как брат и сестра.

— Не приведи Троица иметь такого братца, — перепугалась я. — Я его впервые вчера увидела.

— Пусть так, — не стал со мной спорить Риан. — Но хоть немного, но вы пообщались. Чем, по-твоему, взбесил Анри колдуна?

— Вредный характер? — предположила я.

— Слишком размыто. А точнее?

Я обреченно взглянула на тень. С сумерками она становилась все сильнее. Даже если мы выдержим пару атак сейчас, что будет, когда солнце скроется совсем? Наше шипение на нее уже мало действовало, а псалмы, на которых я так уповала, лишь разозлили ее и прибавили сил. Я не знала, что питало ненависть колдуна, но явно не набожность Анри. Кстати, парень оказался совсем плох. И чем сильнее проявлялись на парне признаки приближения смерти, тем нам с Рианом все сложнее становилось управлять телом кошки. И это прекрасно чувствовала тень.

Тень сделала новый бросок. Хвала богам, это оказалась обманка, но я все равно самым малодушным образом сиганула кошке в пятки, предоставляя Риану возможность самому шипеть и махать когтистой лапой. Содрогнувшись в беззвучном смехе, тень подчеркнуто неторопливо вернулась на свое место.

— Нам не спастись, — вздохнула я. — Нору жалко. Сначала она потеряла меня, теперь этого оболтуса. Грустно, что она успела привязаться к нему. Это так печально — терять любимых.

Тень, уже готовая снова атаковать нас, вдруг заметалась по стене, как ошпаренная.

— Что ты сказала? — переспросил меня Риан взволнованно.

— Печально терять любимых, — чуть удивленно ответила я.

Призрачная тварь забилась в еще более сильных конвульсиях, а потом, словно лишившись сил, принялась сползать со стены, сдвигаясь к краю кровати.

— А-аа! — радостно заорал Риан так, что у меня заложило уши. — Значит, наш Анри перешел колдуну дорожку на любовном поприще! Ах, ты моя праведная умничка! Слушай, Лира… Ох, даже боюсь спросить…

— Спрашивай, — разрешила невольно польщенная я.

— Ты какие-нибудь песни о любви знаешь? А то я не мастак петь, а рифмовка, наложенная на мелодию, оказывает более сильное воздействие, чем обычные слова.

Знаю ли я песни о любви? Да я лучшая исполнительница романсов в нашей группе! Во всяком случае, так мне говорила классная Агнесс. А по сему, ломаться не стала. Я вспомнила, как Агнесс музицирует на стареньком клавесине, девочки чинно сидят полукругом, а я стою в центре. У нас всех головы обнажены. Музыкальная комната — единственное публичное место, где нам разрешалось это делать. За исключением, конечно, помывочной. Наша классная утверждала, чтобы душа пела, она должна чувствовать сопричастность. А какая может быть сопричастность в неподвижных фигурах и сдвинутых капюшонах? Правильно, никакой.

И вот мысленно я выпрямилась, расправила грудь, вздохнула. И…

В твоей руке моя рука,

В моей руке твоя рука,

И в унисон сердец биенье.

И я прошу судьбу: "Прости,

Продли и вновь благослови

Любви прекрасное мгновенье[1],

— с воодушевлением принялась выводить я, а кошечка переводила мои рулады в громкое мурлыканье. В своем мыслепении я легко брала самые высокие ноты, вибрировала ими и наслаждалась от этого. Агнес мягко перебирала клавиши, рождая дивные звуки, а мой голос вплетался в них. Мы были словно вьюнок и березка. Нежно обвивая теплый ствол, я поднималась все выше и выше, навстречу ясному солнышку, чтобы в какой-то момент оторваться и взмыть в небо быстрокрылой чайкой. Да что чайкой? Я казалась себе богом, когда легко взяла «до» четвертой октавы…

— Хватит!!! — рык Риана стал для меня подобен ушату холодной воды. — У тебя есть что-нибудь без этих истошных завываний?!? Иначе, ты не только тень угробишь, но и нас с Анри.