Я, Титуба, ведьма из Салема

Иногда мой страх казался подобен ребенку в утробе матери. Он поворачивается справа налево и ударяет ногой. Иногда – злой птице, раздирающей мне печень своим клювом. Иногда он был как удав, который душил меня своими кольцами. Я слышала разговоры, что молитвенный дом Салема был увеличен, чтобы иметь возможность разместить не только горожан, но и жителей окрестностей, желающих присутствовать при таком зрелище. Я слышала разговоры, что возведен специальный помост, на котором нас – Сару Гуд, Сару Осборн и меня – разместят, чтобы все могли вдоволь на нас насмотреться. Также я слышала, что уже назначены судьи – члены Верховного суда колонии, известные праведной жизнью и непримиримостью в вере: Джон Готорн и Джонатан Корвин.

На что же я могла надеяться?

Даже если мне оставят жизнь, что толку? Разве мы с Джоном Индейцем сможем освободиться от рабства и занять место на борту корабля, держащего курс на Барбадос?

Перед моим мысленным взором снова представал остров, который я считала потерянным! Земля не менее дикая, чем до этого. Холмы не менее зеленые. Тростники Конго – такие же фиолетовые, переполненные клейким соком. Изумрудный пояс на его талии – такой же атласный. Но мужчины и женщины там страдают. Они в бедственном положении. Только что на коньке изогнутой крыши повесили негра. Цветок и кровь смешиваются. Ах да, я и забыла, наше рабство не закончилось. Отрезанные уши, отрубленные руки, перерезанные подколенные сухожилия. Мы взрываемся в воздухе, будто фейерверк. Посмотрите на конфетти из нашей крови!

Когда я пребывала в таком настроении, Хестер ничего не могла для меня сделать. Напрасно она старалась изо всех сил, обращаясь ко мне с утешительными словами, я их не слышала. Тогда она вливала мне в рот немного рома – дар одного из полицейских, – и я понемногу погружалась в сон. Перед моим мысленным взором сменяли друг дружку Ман Яя и моя мать Абена. Обе нежно повторяли:

– Почему ты так дрожишь? Разве мы тебе не говорили, что ты станешь единственной, кто выживет?

Возможно. Но жизнь вызывала у меня столько же страха, сколько и смерть, особенно так далеко от близких.

Несмотря на дружбу Хестер, тюрьма произвела на меня неизгладимое впечатление. Этот мрачный цветок цивилизованного мира отравил меня своим ароматом; больше никогда я не смогу дышать как прежде. В мои ноздри проник запах такого множества преступлений – матереубийств, отцеубийств, изнасилований и краж, разнообразных жестокостей – и особенно запах стольких страданий.

29 февраля мы отправились в путь к деревне Салем. Всю дорогу Сара Гуд докучала мне оскорблениями и проклятиями. По ее словам, одно лишь мое присутствие причинило Салему множество вреда.

– Негритянка, почему ты ушла из своего ада?

Я ожесточилась сердцем. Вот этой, о да, я отомщу без промедления!

3

Допрос Титубы Индеец.

– Титуба, с каким зловредным духом ты состоишь в дружбе?

– Ни с каким.

– Почему ты мучаешь детей?

– Я их не мучаю.

– Кто же их мучает?

– Полагаю, дьявол.

– Ты когда-нибудь видела дьявола?

– Дьявол пришел ко мне и приказал ему служить.

– Кого ты видела?

– Четырех женщин, которые иногда мучают детей.

– Кто они?

– Мне знакомы Сара Осборн и Сара Гуд. Остальных я не знаю. Сара Гуд и Сара Осборн хотели, чтобы я мучила детей, но я отказывалась. Там еще был мужчина из Бостона – высокий, очень высокий.

– Когда ты их видела?

– В последнюю ночь в Бостоне.

– Что они тебе велели?

– Они велели мне мучить детей.

– Ты их послушалась?

– Нет. Детей мучили эти четыре женщины и мужчина. Они легли на меня и сказали, что если я не буду мучить детей, они причинят мне боль.

– И тогда ты их послушалась?

– Да, но я больше не буду этого делать!

– Ты сожалеешь о том, что сделала?

– Да!

– Тогда почему ты это сделала?

– Потому что они мне велели мучить детей, иначе они снова причинят мне боль, еще сильнее.

– Кого ты видела?

– Пришел мужчина и велел мне ему служить.

– Каким образом?

– Мучая детей прошлой ночью. Там появлялся еще один, который приказал мне убить детей и, если я не подчинюсь, обещал причинить мне еще больше страданий.

– Каким он был?

– Иногда это был боров, а иногда крупный пес.

– Что он тебе говорил?

– Черный пес потребовал служить ему, но я сказала, что мне страшно, и тогда он заявил, что если я ему не подчинюсь, он причинит мне еще больше страданий.

– Что ты ему ответила?

– Что больше не буду ему служить. И тогда он сказал, что причинит мне страдания. Став похожим на человека, он пригрозил, что причинит мне страдания. Еще у этого мужчины была желтая птица; он сказал, что у него есть много милых вещиц, которые он даст мне, если я буду ему служить.

– Каких милых вещиц?

– Он их мне не показал!

– Что ты увидела потом?

– Двух крыс – черную и рыжую!

– Что они тебе сказали?

– Служить им.

– Когда ты их видела?

– Прошлой ночью: они велели служить им, но я отказалась.

– Каким образом служить?

– Мучая детей.

– Ты не ущипнула Элизабет Хаббарт этим утром?

– Этот мужчина опустился на меня и приказал ущипнуть.

– Зачем прошлой ночью ты отправилась к Томасу Патнаму и причиняла ли ты боль его дочери?

– Они потащили меня, они толкнули меня и заставили.