Я - твое поражение (СИ)

Вскричал жрец, вышедший раздать жертвенный хлеб, я тогда ещё не понимал, что его слова относиться ко мне, отчаянье и голод сделали своё дело, я стал забывать какое впечатление на других производит моя внешность. Жрец спросил, если у меня семья, я сказал, нет, он спросил хотел бы я каждый день есть такие лепёшки, я сказал, да. Он позвал за собой…”

Багой замолчал, и напряжённо стиснул мою руку в своей.

- Именно тогда тебя, того…?

- Нет, ритуальное оскопление совершилось несколько позже.

“А пока принятый в храм Кибелы, я занимался обычной работой служки, тёр полы, носил воду, воскурял ароматические смолы. Здесь я научился основам врачевания, стал понимать повадки жертвенных животных и толковать знаки на небе. Кибела, великая матерь богов, избрала меня, о этом шептались по углам жители приходящие в храм и жрецы всячески поддерживали во мне эту уверенность, их льстивые ухаживания, сладкая еда и долгий сон, порядком разнежили тело, но, повторяю, мне было двенадцать и я был мальчик из провинции. С одним их жрецов, с Тамазом, оказался особенно близок, именно он обучил меня танцам, нужным телодвижениям и красивым жестам, я часто недоумевал откуда в храме может быть человек столь поразительно владеющий ритмом и чувством прекрасного. Тамаз, только усмехался в густую бороду завитую в тысячу колечек; приметив лёгкость моего шага, стремился как можно скорее обучить всему чему сам был мастером; он ставил мой первый танец, терпеливо отрабатывая каждое движение. Я помню его руки: тёплые, опытные, пахнущие душистой смолой, голос, всегда ровный, тихий. Минул год, снова приближались великие празднества и на этот раз полюбоваться на них соблаговолил приехать сам великий царь! Это был шанс, вызволить отца, я усиленно работал в храме стремясь заслужить милость главного жреца, выгадывая удачный момент чтобы попросить его разрешения обратиться к царю с просьбой на празднике. Тамаз, узнав мою тайну, рассмеялся и сказал, что это ни к чему, что мне не разрешат даже на сотню шагов приблизиться к воплощения Мардука на земле, если я не буду чист и совершенен.

- Что значит чист? Я моюсь каждый день, расчёсываю волосы и посыпаю тело порошком из лилий, чтобы не заводились блохи под одеждой?

- Духовно чист, - терпеливо объяснил Тамаз, - видишь ли…

Так я узнал о единственно возможном способе обратиться к земному божеству, узнал и ужаснулся, я терзался трусливой мыслью несколько дней, плакал и умолял великую матерь подсказать мне путь. В день главной мистерии, когда ещё до рассвета стали бить в барабаны обтянутые выбеленной свиной кожей, призывая добрых духов, решился. Улизнув от храмовых служителей, пробрался на широкую улицу именуемую дорогой процессий; на мне были только верхние длинные одежды и острый нож, спрятанный в складках. Нагромождение колесниц, мулы в алых уздечках, ревущие ослы, воины в доспехах сверкающих золотом, их суровые лица скрытые высокими войлочными шапками с окантовкой в виде сине-белых шнурок. Сонм девушек, немного озябших в ранней утренней прохладе, пальмовые ветви в их руках. Все шумело и двигалось. Суетилось, смешивалось и пестрило, я ещё до конца не уверенный в желании обдумываемом много раз, нашёл небольшую группу юношей, одетых в светлые ткани, не спрашиваясь, затесался в саму гущу. Под громкое пение и свист флейт, пританцовывая на ходу мы двинулись к месту, где возвышаясь над смертными, как орёл в высоком гнезде, восседал великий правитель. И да, забыл упомянуть, прежде чем мы завели ритуальный танец нам дали выпить опийный настой, желая притупить боль в нужный момент, а может для того, чтобы никто не сомневался в выбранной цели. Я выпил целых три чашки, и потому на середине пути не узнал города, мир предстал перед мною в каком-то фантасмагорическом виде, наполненный чудовищами и демонами. Пляска убыстрившаяся с каждым пройдённым шагом, разгоняла кровь и кружила опоенные головы. Долгое кружение. Руки раскинутые, плещущие в волнах звуков, словно крылья. Звон цимбал и тимпанов, крики людей благословляющие нас на великую жертву великой богини. Не думаю, что будучи в здравом рассудке кто-то из нас смог бы пойти на такое, только полностью отчаявшиеся как я, либо напротив беззаветно влюблённый в богиню, юноша, был готов к страшному действу.

Девы пели, призывая укрепиться духом.

По морям промчался Аттис на летучем, лёгком челне,

Поспешил проворным бегом в ту ли глушь фригийских лесов,

В те ли дебри рощ дремучих, ко святым богини местам.

Подстрекаем буйной страстью, накатившей яростью пьян.

Все ближе становилась площадь, неотвратимость с которой мы шли на кровавое действо ослабляло решимость, потому, кто-то отстал, упав и замерев точно мёртвый, кто-то, закрыв лицо полой одежды, стыдясь, бросился в толпу, осыпаемы насмешками и провожаемый улюлюканьем. Я до конца боролся с собственным страхом, боролся диким извращённым танцем, беспорядочно прыгая и кружась. Выкрикивая ритуальные гимны, гнал прочь мысли об отступлении. К решающему моменту от тридцати человек осталось шесть, я в их числе.

- Царь! Смотри царь!