Я - твое поражение (СИ)

Ничего непонимающего меня силой стащили с коня, и сразу несколько мужчин, перехватив за руки и талию, потянули к высокому дому, как я понял позже, к жилищу местного управителя. Здесь я попал в комнату, где уже находились две плачущие девушки, судя по одеждам, медонки. Увидев меня, они на миг замолчали, видимо, решая, насколько опасен новый сосед, а после, снова принялись синхронно всхлипывать. Из их причитаний я узнал, что мы предназначены пополнить гарем того самого сатрапа, который пообещал разобраться с македонским отрядом фуражиров. Женское одеяние сбило сельчан с толку и те, обрадованные возможностью выполнить пожелание перса, запихали меня в комнату к девушкам. На окнах здесь были столь необычные для греческих поселений решётки да и из мебели — только каменные скамьи. К огромному стыду, борода, столь лестная для юношей моих лет, у меня напрочь отсутствовала. Уже и Кассандр мог похвалиться первым пушком на лице, критянин Неарх щеголял угольно-чёрной порослью щёк, даже у тебя вылезли редкие светлые волосики на подбородке, и только я каждый день безрезультатно ощупывал гладкость нижней челюсти, служа предметом тайных насмешек. Старуха принесла немного поесть, но не успели мы прикончить кислый овечий сыр и похлёбку из плодов рожкового дерева, как вошёл пожилой перс. Девчонки, бросив еду, вновь заголосили, ударяя себя бедрами. А тот, даже не взглянув на них, направился сразу в мою сторону. Смуглые пальцы крепко взяли за плечо, разворачивая к себе. Я ударил его коленом в живот, не потому, что хотел, это вышло как-то само собой. Перс, не ожидавший подобных действий от пленницы, тяжело осел назад. Тогда, выхватив у него из-за пояса короткий нож, я выскочил на улицу и чуть не упал, врезавшись в толпу чужеземцев. В ней преобладали люди в остроконечных матерчатых колпаках и халатах с узорчатыми поясами.

Персы!

В отчаянье я приставил нож к шее, желая умереть от собственной руки, но мне не дали. Опытный воин так ловко выбил у меня оружие и скрутил за спиной руки верёвкой из бычьих сухожилий, что я даже вскрикнуть не успел.

— Клянусь Ваалом, горячая кобылица! — закричал перс на своём языке и вдруг нащупал то, чего совсем не ожидал.

Воин ошарашенно округлил глаза, при всех задрал мой хитон, проникая рукой под ткань. Я выкрикнул грязное македонское ругательство, когда его пальцы коснулись заветных мест.

— Вот дела! — и в его голосе не было слышно ни злости, ни разочарования. — А это оказывается жеребчик!

И захохотал! В прорези редких зубов брызнула густая слюна, которая попала на меня. Взвыв от отвращения, я принялся отбиваться, желая только одного, чтобы меня наконец прикончили. Чем вызвал ещё больший взрыв веселья.

— Лягается, видать, ещё не объезженный!

Пока перс занимался мной, из дома вывели других пленниц. Те уже успокоились и покорно залезли в повозку, предназначенную для подобных целей. Мне же указали на рыжую кобылу, принуждая сесть в широкое седло. Будь развязаны руки, возможно, я бы попытался сбежать, но, буквально через мгновение, кривозубый перс взлетел в седло позади меня. Крепко держа за талию, тронул кобылицу с места.

Я решил не просить пощады, ведь ты учил меня не унижаться, готовясь в смерти мысленно прощался с деревьями и горами мимо которых мы проезжали, думал о матери и её проклятии, о брате, о том, что он останется единственным продолжателем рода, да много о чем я тогда раздумывал, стараясь достойно встретить свой конец. Мы въехали в небольшой городок, названия которого я не знаю до сих пор. На постоялом дворе нам преподнесли немного вина, думаю туда было что-то подмешано, потому что вскорости у меня закружилась голова и потянуло в сон. Боясь утратить контроль над телом, я принялся шагать из угла в угол, стараясь не сдаваться накатывающим дремотным волнам. Видимо за мной тайно наблюдали и через некоторое время появился уже знакомый пожилой перс с грязным евнухом, последний, заинтересованно оглядел меня. Перс приказал пить еще, я отказался. Сжав зубы, не проглотил ни капли.

— Упрямый осёл, — ругался раздосадованный тюремщик, — тебе же хуже. Хочешь, чтобы тебя, как барана, резали по живому?

Смысл его слов дошёл не сразу, а когда я понял, к какой участи приготовлен, то завопил от горя, как те несчастные девушки. Быть искалеченным ради забавы какого-то персидского сатрапа! Готовый к смерти, я больше всего боялся позора! Нечего удивляться, что я запаниковал и стал искать способ избежать оскопления, не придумав ничего лучше, решил перегрызть себе запястья. Как только перс с евнухом ушли, немедленно приступил к выполнению задуманного, знал, что у меня слишком мало времени и потому, мысленно воззвав к Асклепию, чтобы тот дал мне решимости довести задуманное до конца, вцепился зубами в руку.

Ты иногда спрашивал: откуда у меня белые шрамики чуть ниже кистей? Я всегда отшучивался или переводил разговор в иное русло, не хотел, чтобы ты знал о минутах моей отчаянной слабости.