Я - твое поражение (СИ)

На Протее оказался простой шерстяной хитон и короткий гиматий.

— Это всё из-за ранения.

— Он закрыл собой Александра в недавней стычке! Наш Протей показал себя как герой, пока некто прохлаждался под крылышком мамочки в Пелле!

— На то были причины!

Я метнул ненавидящий взгляд в Никанора, старшего сына Пармениона.

— Не сомневаюсь! Например, прядение шерсти!

Судя по ехидному тону и сокрытым усмешкам, многие твои соратники были довольны нашей стычкой. Мои доспехи уже вызвали ядовитые пересуды за спиной. Вышедший телохранитель пригласил в палатку.

Я был впервые на совете и потому растерялся, не зная куда сесть. Справа от тебя разместился неизвестный мне мужчина средних лет с твёрдым, словно выбитым из камня, лицом, слева примостились сыновья Пармениона, рядом с ними устроился Лисимах, Гектор, дылда Птолемей. Чуть поодаль — Мелеагр, Неарх, Леоннат.

— Гефестион, туда!

Ты указал мне на место у входа. Не возражая, я сел рядом с беднягой Протеем и заметил то, на что поначалу не обратил внимания. Твой молочный брат был очень бледен и тяжело дышал, видимо, глубокая рана давала о себе знать. Наклонившись, я шепнул:

— Тебе лучше бы полежать.

— Нельзя, я нужен Александру.

— Что ты можешь ему дать, ты же ранен? — искренне изумился я и, привычно подбоченясь, принял изящную позу. Я хотел, чтобы мой незадачливый соперник узрел всю красоту одежд и понял без слов свой проигрыш.

— Свою жизнь.

Наше перешёптывание заметили, сидевшие рядом приказали замолчать. Ты говорил о перегруппировке войск, о ведущемся у западной стены подкопе, в котором нам придётся сражаться сегодня ночью. Заранее распределял обязанности и места.

— Александр, — вмешался тот самый мужчина по имени Кратер, — мы сильно рискуем биться в узком проходе, где, самое большее, могут разминуться только двое воинов! Это слишком сложно!

— Видишь ли, Кратер. — И твой голос не предвещал согласия. — Война — вообще рискованное дело, и если мы будем думать о безопасности, то не лучше ли сидеть по домам в Пелле?

Все рассмеялись, и я в том числе, мужчина побагровел и молча сел на место.

— А как думает Гефестион?

Смех смолк, и друзья обратили взгляды на меня.

— Доблесть не знает расчёта, и если для приобретения её нам придётся сражаться плечом к плечу, я буду готов к этому.

— Вот тебе и ответ, Кратер! — развеселился ты, внешне довольный моими словами. — Мой юный воин — пример для подражания!

Кратер сверкнул на меня многоопытными глазами солдата, сухой рот сжался в одну прямую полоску.

— Хвала Зевсу, что он не полководец.

Я понимал, какое оскорбление ты нанёс сейчас желчному Кратеру, желая возвысить меня, принял откровенно глупые слова за воодушевление к действию. Стыдясь, отступил в тень палатки.

— Считаю совет оконченным, все свободны до вечера. Гефестион, задержись ненадолго.

И как только последний македонец покинул палатку, ты быстрым шагом подошёл ко мне, без слов схватил за плечи, плотно соединяя губы. Застонав от наслаждения, я обвил твою шею руками, стараясь не отставать в проявлении любовной страсти. Наши языки сплелись, обмениваясь нежностью, мы замерли, не видя ничего и слыша только стук сердец.

— Филэ, мы будем в первый раз по-настоящему сражаться вместе. Как Ахиллес и Патрокл!

Не будучи уверенный в собственных военных талантах, я попытался тихо возразить:

— Может, тебе лучше взять в пару опытного Кратера или удачливого Филоту?

Ты не слушал, раздавая щедро поцелуи, твердил одно:

— Сегодня ночью мы соединим нашу славу и отныне моя победа будет и твоей, как мы и мечтали.

Немного успокоившись, спросил:

— Тебе понравился мой подарок?

— Он прекрасен, но что скажут другие, увидев, как ты благоволишь ко мне?

— Люди всегда говорят гадости, если не могут достичь желаемого. Но мы-то знаем, насколько чисты наши отношения.

И снова объятия, сводящие с ума прикосновения, горячий шёпот на ухо и сладостное головокружение. О Асклепий, ты бы никогда не мог сравниться с моим божественным возлюбленным!

Уходя, я сказал о разговоре с отцом. На войне случается многое, никто не знает, кому завтра суждено увидеть рассвет.

Это была одна из самых кровопролитных стычек. Наш отряд насчитывал шестьдесят четыре гоплита. Вооружённые тяжелыми щитами и мечами, под градом стрел, посылаемых защитниками крепости, мы медленно ползли по широкому проходу. Выполненный сапёрами, ход зиял чёрной дырой в стене, а за ним нас ждала неизвестность. Ты, отбросив страх, ступал по земле, словно шёл по нашим аллеями в Миезе: легко, не прячась и не раздумывая. Держа щит над собой, криком подбадривая идущих следом.

— Разве это стрелы? — громко смеялся. — Это женские шпильки, способные только удержать причёску! Видать, перинфцы совсем обезумели, раз поставили на стены несчастных жён и дочерей. Вперёд, ребята, давайте покажем им настоящих мужчин, раз их мужи сидят, как трусливые псы, по домам!