Я - твое поражение (СИ)

Через две декады пришёл приказ из дворца, там готовились к грандиозным мистериях в честь Зевса Ликийского. Украшенные залы с всевозможной роскошью, должны были показать и нашим врагам, и союзникам, мощь Македонии, для того, чтобы пустить пыль в глаза Филипп не жалел средств. Впервые за год размолвки, на этом пиру отец и сын должны были появиться вместе, тем самым доказывая, что конфликт в семье погашен и царствующий дом вновь един. Приглашённые по случаю музыканты, даже сложили хвалебные гимны, славя обоих. Девушки с оливковыми ветвями встречали торжественную процессию у дверей. Задействованный в предстоящих празднествах Павсаний, с ног сбился, ведь на него возложили всю охрану, кроме того, следил за желаниями гостей и должен был в случае опасности применить спрятанное под одеждой оружие.

- Твоё дело подавать царю килик с вином. Запомни Гефестион, ни одного лишнего движения, только почтительный поклон и улыбка. Впрочем, в последнем ты неплохо преуспел.

Не желая слушать мои возражения, дал необходимые инструкции и хотел выйти, как вдруг я схватил его за руку.

- Умоляю, избавь от позора! Скажи заболел! Придумай что-нибудь!

«Наивный, в те годы я ещё верил в человеческую, если не доброту, то хотя бы жалость, и получил новый жестокий урок».

Павсаний отцепил мои пальцы, намертво впившиеся в предплечье и криво усмехнулся.

- Подчиняйся, иначе Александр узнает, что произошло в этом зале!

- Угрожаешь?

- Ну что ты! Как я могу угрожать сердцу наследника Филиппа, я просто обрисовываю возможные последствия твоего неповиновения. Будь благоразумен и пойми, твои желания ничто перед волей царя.

Не желая продолжать и без того бессмысленный диалог, Павсаний тяжело вздохнул, похлопал меня по плечу.

Одежда царского виночерпия: темно-синий длинный хитон, с золотыми фибулами на плечах, надушенный восточными тяжёлыми ароматами лежал перед мною. Вошедшие рабы тихонько попросили соизволения облачить пленника в наряд царского любимца. Я позволил, подготовленный к пиру, с мокрыми после ванны локонами, возложил на голову золотой веночек, завершая образ и повернулся к бронзовому зеркалу. В гладко отшлифованной поверхности отразился красивый юноша с правильными чертами лица.

Филипп хочет повеливать сыном, угрожая ему мной?

Раб напомнил, что время вышло и пора отправляться во дворец. Придерживая длинные полы хитона, я вышел на крыльцо, в сопровождении пятерых вооружённых охранников. Оглянулся, убедившись в близости солдат, ударил стоящего ближе всех македонца. Не имея оружия, действовал кулаком, в глаз, по рёбрам, там, где панцирь немного расходился закреплённый тугими кожаными шнурками. В пах, ногой. Второй, третий охранник, рукопашный бой начавшийся столь стремительно, так же быстро прекратился, как только я почувствовал лезвие меча на шее.

- Что на тебя нашло, Гефестион?

Я лишь победоносно ухмыльнулся разбитыми в кровь губами, чувствуя, как наливается тяжестью разбитая голова и хочется прилечь.

- Несите его обратно и передайте царю Филиппу, виночерпий не придёт на пир.

Отлично, значит я выиграл немного времени и пока хозяин дома суетился не зная кого послать во дворец, решился на побег. Выслав всех из спальных покоев, быстренько скинул роскошный одежды, вытащил из тайника давно припрятанное платье раба. Грубую дерюжную тунику, полученную в результате долгих уговоров одного из слуг, по лицу отчаянного плута, согласившегося за деньги промолчать о желании гостя. Накрыв голову шапкой, вылез из окна. Пригибаясь, пробежал по портику и далеко в саду спрыгнул со стены. Выбраться даже через запертую калитку не представляло труда, впервые за длительное время я был свободен и мог рассчитывать только на себя.

Много лет спустя, Неарх, напившись рассказал мне то, чему был свидетелем в Фивах. Да, я вспоминаю тот эпизод, когда ты получил мой подарок и долго вертел в пальцах заветную прядь. Неарх спросил, не следует ли отыскать обладателя пряди, на что ты с улыбкой покачал головой.

- Нет, друг. Я думаю он найдётся сам, а пока давай уважать его волю.

- Прости царь, но, я не понимаю.

- Конечно не понимаешь, как и все остальные. Почему я, не допускавший к ложу никого, даже обольстительную Таис, сорвался.

- Да, это волнует многих, но мы не в праве требовать откровений.

- Вот именно, Неарх. Вот именно.

Ты долго молчал, а потом просто так сказал.

- Это был Гефестион.

Неарх едва усидел на стуле, не веря ушам, осмелился переспросить.

- Гефестион? Разве он не умер в горах?

- Мой филэ? Клянусь Ахиллесом, он бы не пропал и в пасти немейского льва, избежал бы яда химеры и оседлал Пегаса, о мой благородный друг Неарх, Гефестион гораздо сильнее любого из нас.

- Тогда почему ты не сорвал с него маску, не увёл с собой? Может, ты понял это слишком поздно и потому позволил ему сбежать?

- И опять ты неправ Неарх, скажи, ты сможешь узнать возлюбленную по крошечному островку открытой кожи на запястье, по голубой жилке, единственной в своём роде, по аромату исходящему от тела?

- Не знаю, вряд ли.