Я твой день в октябре

Через пять минут он уже сидел в кабинете Андрея, огромном как зал торжеств в ЗАГСе. На стенах портреты вождей, возле стен всякие флаги, кубки на тумбочках с тонкими ножками, стенд с фотографиями, на которых комсомольцы строили дома в совхозах, укладывали рельсы на БАМе и буртовали лопатами зерно на элеваторах. Стол Клавинца покрыт был сверху зелёным сукном, на столе стояла большая настольная лампа. Основание лампы сделали из малахита, а абажур из прозрачной зелёной ткани. От стола Первого шел длинный стол заседаний. Стульев десять было по обеим его сторонам.

– Привет, Малович! – искренне обрадовался Андрей. – Из ВКШ приехал? Меня заменить Альтов намылился твоей просветлённой в ЦК ВЛКСМ личностью?

– Обалдел ты, Андрюха! – развеселился Алексей. – Да под ружьём не пошел бы. В обком же инструктором мог попасть? А чего не попал? Думаешь, тесть не хотел? Не… Я не хотел. Так что, правь и властвуй дальше!

– Да пропади оно пропадом, это правление! – вздохнул Клавинец. – Вот тут уже сидит. Я раньше, ещё пару лет назад, намыливался в горком партии пересесть. Хоть третьим секретарём. А оттуда лет через пять тем же третьим – в обком. Прямо ныло под ложечкой, так хотел. Столько дел! А я, сам знаешь, пахарь. Сидеть просто так не могу. И под постоянными указаниями всяких мелких сошек вроде зама председателя городских профсоюзов – тоже жить тошно. Пойдем погуляем на площадь. Там и расскажешь, зачем ко мне приходил. А то у меня уже задница всмятку. А в двенадцать, в три и в шесть вечера совещания у меня сегодня. Вот смотри: указявки пришли из горкома.

Две штуки. Из обкома одна. Завтра отчитаться надо. Пошли пройдёмся. А то сдурею на совещаниях прилюдно. Укушу кого-нибудь из своих.

Андрей засмеялся, накинул пальто и через десять минут они вышли из парка прямо на площадь обкома. Точно к огромному памятнику Ленину, протянувшего руку в сторону Тобола. И так скульптор ухитрился руку вождю направить, что если смотреть на неё чуть слева и присесть, то казалось, что Ильич просить кого-то неведомого хоть что-нибудь в эту руку дать. Но не ружьё, явно. Или денег партии, или еды народу.

– А чего ты не сорвешься со своего первосекретарского места? – тронул Лёха Клавинца за плечо. – То, что ты хочешь в городе выправить, тебе не дают. Отсидишь ещё года три и пойдешь в тот же Облсовпроф замом. Будете вместе с председателем балду гонять. Ещё больше тошнить начнёт. Уходи. Больным прикинься. Или с ума сойди на такой работе. Ты же физмат окончил. Преподавать будешь в строительном техникуме. Куда веселее, да и толк будет сразу видно.

Так рассмеялся Клавинец Андрей, что редкая публика, гуляющая по площади, стала на него оглядываться.

– Нас, руководителей города и области в месяц три раза все медики осматривают обкомовские. Анализы, кардиограммы, эхограммы. Башку проверяют. Хрен сорвёшься. Собственное желание об уходе я могу подать только в Горком партии Первому. Он доложит или Альтову, или Бахтину. Вызовут. Спросят: люблю ли я Родину. Я скажу, что люблю. Или, думаешь, что я её реально не люблю? Нет, правда – Родину люблю. Горком свой – нет.

Обком партии – тоже не люблю. Вообще мне даже моя власть невеликая – поперёк горла. И люди многие на меня косятся. Ну, вроде подлиза я и подхалим обкомовский. Как тебе это?

– А я с женой разошелся, – сказал Лёха невпопад. – Всё. Нет больше у меня опекуна Игната Ефимовича.

– Да я знаю, – сказал Андрей.

– По радио передали? – засмеялся Лёха.

– Так у нас своё радио. Межведомственное. Да и фигура ты здесь не нулёвая. Быстро новость разлетелась. Не знаю что и как, но ты правильно сделал, что не от жены ушел, а с семьёй расстался. Они бы тебя всё равно согнули.

– Не я ушел. Выставила она меня, – Алексей вздохнул. – А любил я её по-настоящему. Может, и сейчас люблю. Познакомился – долго не знал, чья она дочь.

– А всё равно – не спроста она тебя шуганула, – задумался Клавинец. – Скорее всего просьбу папину выполнила. Ждут теперь, чтобы ты пришел, но уже скромный, послушный. Знаю я эту технологию. Будешь потом делать, что скажут.

– Ты мне не первый это говоришь. А, значит, так оно и есть, – сказал Лёха. -

Но я не пойду. Точно. И тебе советую найти способ и свалить. Я в ВКШ много чего интересного узнал про особенности нашей политики. Валить тебе надо, пока не постарел. Сейчас хоть устроиться сможешь тем же толковым преподавателем в институт или какой-нибудь техникум.

– Вот ты можешь устроиться в Зарайске? – улыбнулся Андрей. – А я вообще номенклатурный работник. Могу уйти из номенклатуры двумя путями всего. Или ногами вперед после инфаркта в кабинете. Или, бляха-муха, пойди свистни мусорка с вахты. Мол, безобразие происходит возле святого памятника. Он выскочит, а я при нём ширинку расстегну и отолью на левую хотя бы ногу вождя мирового пролетариата. Отойду и перекрещу его знамением православным. И молитву «за упокой» прочитаю громко.

– Знаешь её? – Лёха удивился.