Я увожу к отверженным селениям

— На руках донесете. Не оступитесь... Темно. Уроните на землю — лечить некого будет... Те, кто из четвертой, — — в карцер. Верикову тоже. Бытовики есть?

— Две старухи, товарищ начальник. По пять суток у каждой, — доложил один из надзирателей.

— В зону их отведите. Контрики есть?

— Три штуки, гражданин начальник, не считая Вериковой.

— Сходите в барак за их вещами, и всех трех — к воро там, они пойдут па этап. Исполните, доложите мне, я буду на вахте.

...Почему я сижу?.. Ася наговорила на себя... Падло мол чит. Боится, что я правду скажу. Ушел начальник... Какой страшный сон мне снился. Живи, Рита... Ася! Асенька! Под лая я. Нельзя молчать... Асю убыот... Изнасилуют... А меня?

Падло целовать будет... Обслюнявит. Разденет. Гнилоносый!

Крикнуть? ему отдадут. — Рита закрыла глаза и до жути отчетливо увидела лицо Падлы. Она на мгновение ощутила,

163

что руки, густо поросшие рыжими волосами, шарят по ее телу. Грязные пальцы жадно жмут ее, срывают одежду. Чер ные искривленные зубы впиваются в обнаженную шею, ку сают губы, лицо, подбородок... Не могу... не встану. Не за кричу.

— Заходи, Верикова, в карцер! — услышала Рита голос надзирателя.

Ася незаметно пожала Рите руку.

— Прощай! — чуть слышно прошептала она.

— Неправда! Ася не виновата! Я слышала. Я... — голос Риты сорвался и замер. Ася схватила Риту за руку и крепко зажала ей рот ладонью.

— Не слушай ее, начальник! Врет она все! Молчи, дура!

Удавлю! Зачем ты?! Зачем?! — захлебываясь от слез, спраши вала Аська.

— Ничего Воробей не слышала! Я пять раз кнокал в их камеру. Спала она! — подтвердил Мухомор.

— За Аську-кобла мазу держит! Ковырялись они с ней, начальник. Сам видал! — уверял Падло.

— Молчи, Падло! Еще слово — и заложу! Не поганьте Риту, души прогнившие! Не верьте Падловым словам! — вы крикивала Ася, повернув лицо к Елене Артемьевне. — Пусти руки, начальник! Сама пойду... Слово даю! Ты, Падло, мяса моего попробовать захотел? Не попробуешь! Прощайте! — Ася сделала два шага в сторону карцера и вдруг, согнувшись, нырнула под рукой надзирателя. Секунда — и она, толкнув незапертую дверь карцерной ограды, очутилась в зоне.

— Лови ее! — закричали надзиратели. Двое из них устре мились вслед за Аськой.

— Куда бежишь? Там вышка! Пристрелят! — кричал надзиратель.

Выстрел... Второй... Третий... И все смолкло. Прошла ми нута. Две... Пять. Елена Артемьевна застонала. Судорожно плакала Аня, закрыв лицо руками. Рита безмолвно лежала на земле, обнимая ее, прохладную и сырую.

— Вставай! — приказал надзиратель. Рита не шелохну лась. — Поднимайся! На этап пойдешь! — раздраженно повто рил надзиратель, хватая Риту за плечи.

— К Асе пустите... — невнятно попросила Рита.

164

— Эка дура какая... — удивился надзиратель. — Убили твою Асю.

— Никуда я не пойду. Убейте и меня! Ася! — тоскливо закричала Рита.

Надзиратели молча заломили ей руки, заткнули кляпом рот и волоком потащили к воротам.

Сквозь узкий просвет мохнатых облаков на миг выгля нула бледная звезда. Громады темных туч сомкнулись и погасили ее сиротливый свет. Так гаснет одинокая искра зо лотого светлого огня, брошенная в мутные воды стоячего болота. В глубинах удушливой ночи нехотя рождалось утро, дождливое и безрадостное.

165

Г лава 3.

В Г Л У Б И Н К Е

ПРИЕЗД

Шестьсот семнадцатый женский лагпункт затерялся в дре мучей сибирской тайге. От глаз посторонних, если бы таковые здесь оказались, лагерную зону скрывал высокий забор, сби тый из толстых неотесанных досок. Над забором, переплетен ным сверху двумя рядами колючей проволоки, виднелись выш ки. Днем и ночыо на них стояли охранники. Днем — молча, ночыо — перекликались каждый час. Внутри зоны, за пять метров от забора, натянута безобидная мягкая проволока. Че рез нее легко можно переступить. Но заключенные хорошо знали, что за проволокой начинается запретная зона и вся кого, кто сделает шаг туда, ждет меткая пуля стрелка. На трех гектарах земли, отвоеванных у тайги руками заключен ных, стояли семь жилых бараков. Поодаль от них, рядом с воротами, возвышалась кухня и хлеборезка. На шестьсот сем надцатый лагпункт Риту привезли под вечер. Ее тщательно обыскали и вместе с другими повели в бревенчатый барак.

Рита тоскливо глядела в сторону запретной зоны. Прозрач ная слезинка, сверкнув в лучах заходящего солнца, нежно и робко скользнула по лицу и подарила себя, соленую и теп лую, пересохшим от жажды губам.

...Асю убили за запретной зоной... Вот такой же, как эта.