Я увожу к отверженным селениям

ПРИГЛАШЕНИЕ К БОЛЬНОЙ

Любовь Антоновна едва поспевала за капитаном. Он шел шага на три впереди и лишь иногда оборачивался к ней. О

том, что она может убежать, капитан, очевидно, всерьез не думал. Лучше колючей проволоки и пуль автоматов заклю ченных цепко держала в плену тайга. Он еще не помнил за восемь лет службы, чтобы из глубинки кому-нибудь удавалось благополучно уйти. Тайга и болота, охрана и охотники стояли на пути всякого, кто пытался вырваться отсюда.

...Трудно поспевать за капитаном... Широко шагает... «Чер ный пудель шаговит, шаговит, белый пудель шаговит, шаговит» — дядя Гиляй писал... Капитан не похож на пуделя...

202

скорей — на бульдога, — думала Любовь Антоновна, впри прыжку следуя за начальником лагпункта.

— Трудно идти, доктор? — нетерпеливо спросил капитан.

— Я не доктор, — угрюмо ответила Любовь Антоновна.

— Как не доктор? — капитан круто повернулся к ней и застыл на месте. — Я читал ваш формуляр и там написано...

— Я была доктором раньше, до тридцать седьмого года, — сквозь зубы процедила Любовь Антоновна.

— Совершенно верно. Значит, я не ошибся. Поторопитесь, доктор, с моей женой плохо.

— Я не имею права заниматься врачебной практикой, — отрезала Любовь Антоновна.

— Читал в формуляре. Но ведь это между нами... Как че ловек человеку помогите... Врач обязан...

«Он вспомнил о долге врача... Че-ло-век...» — с горечью подумала Любовь Антоновна, а вслух сказала: — Y меня нет лекарств и инструментов.

— Все есть, доктор. На мужскую командировку чуть свет сбегал, всю аптечку у него забрал.

— Y кого это, у него?

— Y лекпохма тамошнего. Он, сукин сын, до тридцать вто рого ветеринаром работал.

— Последние десять лет скотину в пивной лечил? — уточ нила Любовь Антоновна.

— Откуда вы знаете? — удивился начальник лагпункта.

— Слыхала...

— Он мне лошадь на ноги поставил. Знающий мужик. На счет людей он плоховато разбирается... да ведь сойдет. Кого лечить тут? — капитан ненароком скользнул взглядом по се рому лицу Любови Антоновны и осекся. Молчание продолжа лось почти до самого дома капитана. Y>kc подходя к его дому, Любовь Антоновна спросила:

— Почему вы не вызвали врача из управления лагеря?

— Пожар проклятый. Сами видите... Вчера дож дь прошел.

Пути на соплях держатся, размыло их... Поезд не ходит.

— А по грунтовой дороге?

— Обвалилась она километров за двадцать отсюда. Пехом вольные врачи не пойдут. Я всю ночь по селектору звонил.

Отвечают, что раньше четверга никто не приедет.

203

— Что вас натолкнуло на мысль обратиться именно ко мне?

— К кому ж е еще, доктор? К этой скотине леклому? Не лошадь захворала, жена. Люблю я ее. В прошлом году вы спасли начальника третьей части полковника Гвоздевского. Мне по селектору один дружок из управления лагеря о вас сказал.

— Не спасла, а правильно установила диагноз. Y него было прободение язвы желудка. Некоторые симптомы прободения не ярко выражены. Мои коллеги сомневались в необходимо сти хирургического вмешательства. Я настояла. После опера ции он выздоровел.

— Полковник вами очень доволен. Так доволен, что пря мо сам бы спасибо сказал. Только некогда ему, занят.

— Я чувствую его благодарность. Особенно здесь, — горь ко усмехнулась Любовь Антоновна.

Капитан благоразумно промолчал.

— Уже пришли, доктор, — заговорил капитан, указывая на небольшой бревенчатый долине, одиноко стоящий на та ежной поляне. — Семья у меня. Я отдельно живу. Этот дом построили заключенные в свободное от работы время. Ува жают они меня, ужас как уважают. Заходите, доктор, — ра душно пригласил капитан.

— Где больная? — деловито спросила Любовь Антоновна.

— Тут она. Лизутка! Я к тебе доктора привел, — взволно ванно объявил капитан.

— Как тебя зовут, милая? — мягко спросила Любовь Ан тоновна, присаживаясь возле больной.

— Елизавета, — ответила больная, прикрывая воспален ные глаза.

— Дай руку, Лиза, — попросила Любовь Антоновна. Боль ная покорно протянула не по-женски большую руку.

— Где болит?

— Внизу живота схватывает.

— Кровь есть?

— Вчера скудно текла.

— Когда началось?

— Позавчера.

— Давно беременна?

204

— Он вам сказал? — удивленно спросила больная, указы вая глазами на мужа.

— Не он. Догадалась я.

— Третий месяц, доктор.

— Что ела позавчера?

— Грибы свежие. Сама изжарила.

— Кого испугалась?

— И то вы знаете? Я ж даже ему ни словечка не сказала.