Я вам любви не обещаю

Приподнявшись на носочки, Олеся коснулась губами его щеки и, не оборачиваясь, зашагала прочь.

«Боже мой, — простонал про себя Вершинин. — Что же я делаю? Что делаю? Верно, я с ума сошёл!»

На другой день, он получил записку без подписи, написанную аккуратным круглым почерком. Олеся сообщала, что на будущей седмице будет на воскресной службе в Казанском соборе. Прочитав послание, Вершинин тотчас сжёг записку и решил, что не пойдёт на встречу с mademoiselle Епифановой. Но пришло воскресенье и рано утром, надев под шинель парадный мундир, Константин Григорьевич направился к Казанскому собору.

Сняв фуражку с головы, Вершинин шагнул под своды храма. В этот день прихожан собралось немного, и он почти сразу разыскал глазами ту, ради которой пришёл. Остановившись за её спиной, Константин Григорьевич перекрестился.

— Я думала вы не придёте, — услышал он тихий шёпот.

— Я же обещал, — прошептал он в ответ.

Пожилая матрона, стоявшая неподалёку, недовольно шикнула на них и окинула обоих гневным взглядом. Рука Олеси опустилась и проскользнула в его ладонь.

— Жду вас на крыльце в правом крыле, — быстро шепнула девушка, и поспешила к выходу.

Константин Григорьевич оставался в храме ещё с четверть часа, а когда прихожане потянулись к потиру, дабы причаститься, вышел вслед за Олесей. На улице было довольно ветрено. Олеся нахохлившись, подняв воротник шубы и спрятав руки в муфту, переминалась с ноги на ногу. Тонкие модные сапожки совсем не грели.

— Простите, что заставил ждать, — извинился Вершинин за задержку.

Все то время, что он оставался внутри Константин Григорьевич раздумывал над последствиями решения, что собирался принять. Олеся улыбнулась, однако улыбка не затронула её глаз, но Вершинин того не заметил. Взгляд его был прикован к алым губам девушки.

— Вы одна нынче? — поразился Константин Григорьевич.

— Наш возница с другой стороны храма ожидает, — отозвалась Олеся, стуча зубами.

— Здесь довольно холодно, — задумчиво произнёс Вершинин. — Не лучшее время для прогулок. Позвольте я вас до дому провожу.

Олеся кивнула, и Константин Григорьевич, взяв её под руку, помог ей спуститься с крыльца. Дойдя до противоположного конца колоннады, Вершинин остался стоять за колонной. Mademoiselle Епифанова сообщила вознице, что желает пройтись по Невскому, и просила обождать её у Дворцовой площади. Отпустив коляску, Олеся вернулась к своему спутнику.

— У меня совсем немного времени, — с сожалением вздохнула она. — Константин Григорьевич, — опустила она глаза, — я понимаю, что поступаю дурно, встречаясь с вами, но ничего не могу с собой поделать. Желание видеть вас… — замялась она, подбирая слова.

— Не надобно слов, — ответил Вершинин.

Константин огляделся. Здесь между высоких массивных колонн их не было видно со стороны. Шагнув к ней, поручик обнял девушку одной рукой за тонкую талию, другой обхватив хрупкие плечи. Склонившись, он лишь слегка коснулся губами её губ. Олеся уцепилась за его плечи, отвечая на поцелуй. Её кокетливая шляпка слетела с головы и повисла на шёлковых лентах за её спиной. Рыжие локоны рассыпались по спине, ветер подхватил их и швырнул в лицо Вершинину. Константин отстранился от девушки, поправил рыжие пряди, упавшие ей на глаза.

— Олеся Андревна, я люблю вас, — выдохнул он.

Глаза девушки блеснули в неярком свете ненастного весеннего утра. Она промолчала в ответ. Лишь поднялась на носочки и сама прижалась губами к его губам. Вершинин тихо простонал ей в губы, стискивая в крепком объятии стройный стан. Сердце тяжело билось в груди, в ушах шумело, кровь стучала в висках.

— Олеся Андревна, будьте моей женой, — оторвавшись от её губ, прошептал он.

Олеся отрицательно покачала головой.

— Я не могу. Я другому обещалась.

— Я сам поговорю с Георгием Алексеевичем, — не выпуская из рук её ладони, заговорил Вершинин.

— Не надобно, — опустила глаза Олеся. — Я не смогу стать вашей женой, Константин Григорьевич. Вы очень дороги мне, — опустила она глаза, — но мои родители никогда не согласятся на этот брак.

— Ну что же делать тогда? — искренне недоумевал Вершинин.

— Мы могли бы видеться с вами иногда.

— Пусть будет так, — вздохнул Константин.

Олеся поправила шляпку и, затянув потуже ленты, оперлась на предложенную поручиком руку. В полном молчании они дошли до конца Невского проспекта. Остановившись на набережной Невы, Олеся, вынула руку из муфты, стянула перчатку и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к щеке Вершинина. Перехватив её запястье, Константин Григорьевич, поцеловал раскрытую ладонь девушки, и сжал в руке изящную кисть.

— Я напишу вам, — быстро произнесла она, выдёргивая ладошку из его руки.

— Я буду ждать, — отвечал он, глядя ей вслед.