Я вам не ведьма

Гадко и обидно. И дело не в моем отношении к близости, хотя и в нем тоже. Словом, вряд ли тем, кто ратовал за сексуальную раскованность, хотелось бы заниматься любовью без желания, чтобы их использовали, принуждали. Мне же как раз не оставили выбора. Либо прямо сейчас с одним, либо вечером с другим, но секс неизбежен.

Упершись руками о бортики таза, уставилась на воду.

Идеальный первый раз в традиционном представлении обязательно со свечами, лепестками роз, после романтического ужина и томных признаний. Вздохнув, зачерпнула горсть теплой воды и ополоснула лицо. Тут Средневековье, Катя. Вон тебе романтика – Аксель жениться в случае беременности предложил, да и вообще, судя по всему, ждет постельных радостей на регулярной основе.

С очередным вздохом потянулась за полотенцем и, поморщившись, провела им между бедер.

Могло быть и хуже. Аксель не изнасиловал. При всей горечи и обиде я не могла обвинить его в желании причинить боль. Наоборот, он старался этого не сделать. Да что там, по средневековым меркам, наверное, и вовсе миндальничал. Ласкал, целовал, да и потом тревожился.

Все герцог, будь он не ладен!

С силой ударила ладонью по бадье, едва не расплескав половину воды.

Вечером мне придется с увидеться с Вильгеймом Орса. Улыбаться, стыдливо опускать глаза долу и скрывать истинные чувства. После рассказа Акселя герцог предстал передо мной в новом свете. У сероглазого были все основания очернить патрона, но не в его это характере. Уродись Аксель таким, как тот же Гарольд, удержался бы на месте и сейчас примеривался к Ковену. О последней таинственной организации я знала чуть больше, чем ничего. Полагаю, это нечто вроде магического профсоюза.

– Ты там плачешь? – ворвался в мои мысли голос Акселя.

– Нет. Я сейчас!

Вспомнив о намеченной встрече в таверне, очнулась от тревожных дум и усердно заработала полотенцем.

За занавеской мелькнула тень. Думала, отодвинет, но Аксель не стал. Видимо, понял, мне надо свыкнуться, пережить.

– Да не должен я был больно сделать, – сероглазый будто оправдывался. – И вообще наполовину только вошел. Я не знаю, что у вас там, иномирянок…

– Все хорошо. Наверное. Просто у вас и у нас к этому по-разному относятся.

Торопливо смывая следы утренних утех, в общих чертах рассказала о принятых отношениях. Каюсь, немного приукрасила картину. Зачем Акселю знать о пьяных «вписках» или парнях с неуемным эго? И девушках с облегченным поведением тоже. Не по вызову, а по стилю жизни. В Билардии и так женщин за людей не считают, не стоит усугублять.

– Хм… – Так и видела, как Аксель чешет подбородок. – Ты, значит, отношений хочешь. А наверху кричала, что ни за что.

– Я хочу только есть, – честно призналась я, покончив с водными процедурами. – И от притязаний герцога избавиться, и за вас отомстить.

– Длинный список, однако! – рассмеялся сероглазый и уже привычным, деловым тоном добавил: – Я тебе одежду принес. Все серенькое, неприметное. Надеюсь, понимаешь, куда и зачем идем?

Разумеется. Обещаю сидеть тише воды ниже травы.

– И да, Катя, – уже уходя, добавил Аксель, – можешь называть меня без «тера», по-братски. Хотя, – проворчал он, – ты почти так и делаешь. Толку в твоей вежливости! «Тыкай» уж.

Такую серую мышь вряд ли запомнишь. На это, видимо, Аксель и рассчитывал, облачив меня чуть ли не в мешковину. Где только достал? Не иначе по наследству от Иды перешло. Что-то подсказывало, пришла она в этот дом вовсе не в облике почтенной горожанки. Довершал наряд длинный плащ с капюшоном.

Взяв Акселя под руку, словно жена или сестра, в иных случаях подобные вольности возбранялись, с замирающим сердцем двинулась к месту явки. В желудке бурчало – то ли от голода, то ли со страху.

Акселя тоже было не узнать. Какой там респектабельный маг! Ему бы в дозоре стоять или тачку с камнями тягать.

Из дома мы опять же выбрались через черный ход. Он притаился в кладовой, за грудой ящиков со всякой всячиной.

Словом, по всему выходило, что игра серьезная.

Прежде мне не доводилось бывать в местных питейных заведениях. Сдается, знакомство с ними на этом и закончится. Лена Летучая скончалась бы в страшных муках, переступи она порог этого трактира. А я… Я ничего, терпела, переводя взгляд с пыльных, закопченных потолочных балок на заляпанный пивом и воском стол. По случаю утреннего часа посетителей было немного. Главным образом они сосредоточились у стойки, куда со всего размаху плюхались тарелки и кружки с пенным напитком. Заспанная официантка, по-местному подавальщица, девочка-подросток, ловко разносила еду, не обращая внимания на непристойные шуточки. Когда она подошла принять заказ, я поняла причину ее стоического спокойствия. Седьмой месяц, не меньше. Кто-то уже пошутил, повторить удастся только через год.