Я видел, как живет Италия

— Non с’é più senso di signorilitá!

Я перевел бы его слова так: уже не чувствуешь, что принадлежишь к господствующему классу. Холуй, оплакивающий утрату хозяйской плетки, просто невыносим.

Изнываю от жажды. На лестничной площадке установлен красивый фонтанчик. Табличка гласит: «Питьевая вода со льдом». Одно плохо: вода поступает тепловатая. Даже совсем теплая. Лилла нажимает на кнопку с надписью: «Подача кондиционированного воздуха». Никакого результата. В раздражении звоню портье; тот рассыпается в извинениях: установка начнет действовать только с будущего понедельника. Я рычу:

— А мухи?

— Мухи? Subito, синьор.

Тук-тук. Входит немолодая женщина, неприветливая и усатая, веяв черном (вероятно, она не снимает траура по мухам). В руках опрыскиватель. Молча, с сердитым видом, не обращая внимания на два полутрупа, валяющихся на кровати, она закрывает окна, занавески и, оставив нам в комнате тонну невыносимого аромата, выходит и притворяет за собою дверь.

Лилла, еще способная шутить, подражает движениям умирающего лебедя. Удирать, пока мы окончательно не задохнулись.

Лишь за порогом гостиницы я понял, почему итальянцы говорят не «между Сциллой и Харибдой», а «из огня да в полымя». Воздух был душным, раскаленным. А установленное здесь правило движения в одном направлении не давало нам даже возможности выбирать улицы, где была тень.

Все, решительно все плохо. И наверное, я буду несправедлив к Сицилии, открытой мною при столь неблагоприятных обстоятельствах.

Тем не менее я встретил здесь интереснейших людей. С., журналист, специализировавшийся в области экономики и сельского хозяйства. А., другой журналист — миланец, специалист по вопросам политики. Они согласны в одном: проводить аграрную реформу бессмысленно. В эпоху, когда во всем мире рентабельна только механизированная обработка больших площадей, Италия, располагающая как раз такими площадями, экспроприирует латифундии и дробит их на участки. Мне уже приходилось слышать такие рассуждения. Они поразили меня своей резонностью, но не убедили. В самом деле, решение психологической проблемы — дать обездоленному человеку основание почувствовать себя гражданином — представляется мне более неотложным, нежели проблематичное завоевание места на мировом рынке. Вот почему дробление земельной собственности ради ее перераспределения имеет первостепенное значение как мера, помогающая несчастному, который до сих пор был лишен всего, осознать, что у него есть не только обязанности по отношению к обществу, но и права.

Мои собеседники в изумлении качают головами.

Тогда я говорю о разделяющей классы пропасти, о частной инициативе, которую сбрасывают со счетов, об оторванности культурного человека от повседневной жизни народа: ведь в представлении образованных людей народ — лишь абстракция, источник рабочей силы, рассматриваемый в общем и целом.

Мои собеседники смущены, словно их гость совершенно не знаком с правилами игры. Уроженец Севера А. улыбается. Ему уже приходилось иметь дело с резонерами такого рода. Но С., искренне растерявшись, взвешивает «за» и «против». Причем тут душа сицилийца, если преследуемая цель добиться, чтобы сельскохозяйственная продукция Италии заняла подобающее место на общеевропейском рынке? Я и сам уже не знаю, идет ли речь о чем-то типичном только для Италии или вообще для нашего времени.

Впрочем, есть проблемы и поострее.

Справедливо или нет, но в Сардинии к промышленности всегда относились, как к бедной родственнице. В Сицилии дело обстоит иначе. Здесь промышленность хочет играть свою роль в экономике. Однако вопрос об ее финансировании вызывает трения между организациями, проводящими аграрную реформу, и теми, которые проводят индустриализацию на этом крупнейшем острове Средиземного моря.

Dottore В., руководящий чиновник IRFIS — Регионального института по финансированию промышленности в Сицилии, — присоединяется к нашей компании; он посылает piccolo[142] за кофе со льдом для всех присутствующих и бросается в драку. Primo[143], от сельского хозяйства ждать нечего. Земля Сицилии ни черта не стоит, из нее ничего не выжмешь: каменистые холмы, неплодородная почва, засухи. Secundo[144], потребуются годы, прежде чем вложенные в сельское хозяйство капиталы дадут прирост всего 10 процентов, тогда как промышленность при хорошем руководстве и оснащении современным оборудованием за пять лет даст двойной прирост капитала. Terzio[145], сельскому хозяйству никогда не рассосать массовую безработицу в Сицилии, а заводы, построенные в стратегических пунктах скопления незанятой рабочей силы, в короткий срок принесут всеобщее благоденствие, процветание, радость и т. д… и да будет так!

Запыхавшись, он умолкает. С. подхватывает эстафету разговора с присущей ему унылой интонацией:

— А что ты сделаешь с аграрной традицией острова?

— Чихать мне на нее, с твоего позволения. Неужели ты не понимаешь, что мы живем во второй половине XX века?