«Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста

Я вел, работая с 1947 года в качестве собственного корреспондента, свои наблюдения за жизнью в г. Березниках. Этот крупный индустриальный центр, созданный в годы Советской власти, выгоден для серьезных наблюдений со многих точек зрения. В нем имеются все представители, все типы нашего современного общества. Отсюда очень хорошо просвечивается толща жизни, вплоть до самой Москвы. Березники – заглавная буква отечественной химии, что крайне важно, если ясно понимать роль химии в современной жизни. Они поэтому не могут не стоять в центре внимания иностранных разведок, и эти разведки не могут равнодушно относиться к дальнейшему развитию столь важного индустриального пункта, не могут не способствовать нарушению здесь всех советских, большевистских порядков. Поэтому-то я убежден: сведения, добытые в Березниках, могут иметь и имеют совсем не местное, частное значение. Мою жизнь, мои действия можно назвать серьезной разведкой боем.

Этот бой начался после того, как пришлось лоб в лоб столкнуться с явлением, которое условно назовем дугадковщиной. Что за штука эта дугадковщина, не имеет ли она сходство с титовщиной?

Человек моих лет, ровным счетом ничего не сделавший во имя Советской власти, ничем лично не пожертвовавший в трудные времена нашей жизни, в период войны приобрел такой вес, какого в ту пору не имел местный горком партии. Он в короткие сроки стал капиталистом средней руки по уровню материальной жизни, а по методам действий ничем не отличался от таких хищников, как любой делец буржуазного толка. Он нагло (не на словах, а на деле) насмехался над всем советским, до крайности возмущая честных советских людей: вас беспощадно судят и садят за самый пустяк, а я ворую возами, десятками тысяч, и мне ничего за это не было и не будет – на моей стороне и прокурор, и руководители весьма почтенных организаций. Дугадко считали в ту пору серьезной властью, и к нему боялись приступиться. Он был заправилой среди крупных жуликов и казнокрадов, преимущественно из числа евреев.

Пришлось набраться смелости и 4 апреля 1948 года выступить с фельетоном в «Звезде» – «Дугадко процветает». Можно без преувеличения утверждать: это выступление было праздником для тысяч честных советских людей, фельетон сразу же встал в центр общественного внимания.

Тут нужно искать самое главное. На защиту Дугадко (негласно) встали многие важные должностные лица – в городе, в области и министерстве: директор завода (бывший первый секретарь горкома), бывший первый секретарь Молотовского обкома, заместители министра химической промышленности. Прохвосту помогли благополучно уехать из Березников. Лишь через 8 месяцев с большим трудом, после вмешательства ЦК ВКП(б) удалось поймать его, посадить на скамью подсудимых и судить открытым процессом в Березниках. Этот процесс, если к нему относиться строго, был ядовитой, наглой насмешкой над нашим правосудием, над нашими законами: следствие проведено кое-как, статья подобрана самая легкая, сообщники найдены курам на смех. Однако и этот куцый процесс сыграл свою огромную положительную роль: люди воочию убедились в том, что «не так страшен черт, как его малюют».

Но не в этом состоит самое главное. Человека, посмевшего поднять руку на Дугадко, быстро зачислили в число политически неблагонадежных, его хотели в качестве наказания отправить служить в ряды Советской Армии, его вскоре после процесса убрали из редакции, как не внушающего политического доверия. Кто же всем этим занимался, кто зачислил его в разряд врагов Советской власти? Бывший первый секретарь обкома партии. Дико и странно. Заметим попутно: в ту пору областной отдел МГБ возглавлял человек, крайне неприглядно показавший себя во время денежной реформы²⁷⁾.

Для меня стало ясно, что дело не только и не столько в Дугадко, что он орудовал с благословения влиятельных должностных лиц, что он игрушка в чьих-то руках, что существует определенная, несоветская система, что совершается гнусный политический обман. Пришлось бить тревогу перед ЦК. Разобравшись в обстановке, ЦК в конце 1949 года всерьез занялся делами в Молотовской области, принял суровое и справедливое постановление, сняв с поста первого секретаря обкома. Что же получилось в конце концов? В лице Дугадко советские люди, несмотря на противодействие важных должностных лиц, почуяли своего опасного, коварного врага и искренне порадовались краху его благополучия. Те же люди решительно отвернулись и от Хмелевского, бывшего секретаря обкома. Постановление ЦК было встречено с исключительным единодушием.