«Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста

Война, в первоначальный ее период, дала возможность наглядно увидеть и понять вред ежовщины, она заставила империалистические контрразведки выказать нам и свои кадры, и свои замыслы, и изменения в методах своих подрывных действий. Ведь если бы кто-то до начала войны сказал: широко прославленные, украшенные множествами орденов лица (Смушкевич¹⁷⁾, Павлов¹⁸⁾ и др.) – мерзавцы и предатели; у нас будут измены генералов и важных должностных лиц, которые заняли большое общественное положение под прикрытием ежовщины; у нас будут массовые сдачи в плен, паническое бегство целых армий, и в последующем появится белая армия из числа бывших красноармейцев¹⁹⁾, – то такого смельчака наверняка бы признали врагом народа и расправились с ним по всем правилам науки о расправах.

Но история есть история, а факты есть факты. Их, так же как и музы, нельзя насильничать. Появились у нас (для всех неожиданно) крупные и черные измены, массовая сдача в плен, паническое бегство. Наша Ставка была вынуждена 16 августа 1941 года принять самые крайние меры, прибегнуть к высшей форме демократии: каждому воину, вне зависимости от ранга и положения, было предоставлено право расстреливать на месте, по своему личному усмотрению, изменников всех рангов и мастей²⁰⁾. Для спасения армии, к неудовольствию буржуазных политиков, срочно ввели институт военных комиссаров.

Так в общих чертах выглядит первая глава той тайной книги, которую мы называем «Подрывные действия иностранных разведок»²¹⁾. Вскоре наши враги были вынуждены открыть и вторую главу – на арену жизни вышла так называемая власовщина. Это явление есть не что иное, как проявление троцкизма – ежовщины в условиях фронта. В большинстве своем молодые парни, потенциально способные быть честными людьми и совершать такие же подвиги, как и подвиг Александра Матросова, начали с остервенением, не хуже, чем белогвардейцы времен Гражданской войны, воевать против нашей армии, против своей Родины.

В чем тут дело? Почему удалось нашим врагам сколотить эту армию и заставить ее воевать? Дало о себе знать механическое подчинение, которое стало усиленно насаждаться после войны с Финляндией: приказ начальника нужно выполнять безоговорочно и без рассуждений, начальник всегда и во всем прав²²⁾. Этой лазейкой, которая возникла в результате неумения сочетать единоначалие с демократизмом нашей системы, приказ с убеждением, великолепно воспользовались наши враги. Дали о себе знать и крупные пороки в воспитании молодежи: суть этих пороков хорошо вскрыл М. Бубеннов²³⁾ в романе «Белая береза» в образе Владимира Лозневого. Дала о себе знать и однобокость наших законов, принятых в последнее время, – был сделан резкий крен в сторону наказания, репрессий.

Но в войну наши враги еще не раскрыли своей главной тайны, не показали своего главного резерва. Эту тайну заставили их обнародовать первый серьезный прорыв кольца капиталистического окружения, сильный рост авторитета Советского Союза и Сталина. Под воздействием этих сил они вынуждены были пустить в дело Тито и титовщину как новую, последнюю, завершающую главу в развитии троцкизма.

Что же такое титовщина в ее общем принципиальном виде? Это есть не что иное, как попытка под прикрытием авторитета Советского Союза и коммунистических партий насаждать фашизм. Способ, коим пользовался Гитлер, уже во многих отношениях устарел: словом «социализм» трудно теперь спекулировать – уже получен реальный опыт практического построения социализма в СССР. Нужны иные способы, иные средства прикрытия.

Тито и вылез на арену под личиной друга Советского Союза, друга Сталина, руководителя одной из важных коммунистических партий. Для нас, большевиков, весьма печально и поучительно это обстоятельство. Ведь Тито долго жил на территории СССР, он создал (в основном) и свой террористический, фашистский аппарат также на нашей земле под носом у органов нашей контрразведки. Воспользовавшись теми благоприятными условиями, которые создал для него Ежов²⁴⁾. В чем же состоят эти условия?