«Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста

Михаил Данилкин вступил во взрослую жизнь в эпоху строительства великого советского мифа[359]. Клаус Менерт, в начале 1930-х годов имевший в Германии репутацию крупного эксперта по «русскому вопросу», побывал в СССР в качестве постоянного корреспондента, побеседовал с московскими студентами, познакомился с их дневниками и сделал вывод, что в России родился новый миф – миф о сотворении мира человеком. Из капиталистического хаоса Сталин создает в стране гармонию, порядок и справедливость для трудящегося люда. Этика советской молодежи, писал он далее, это мораль бойцов, готовых в жестоких битвах отстаивать новый мир[360].

Космос Михаила Данилкина целиком размещался внутри этого мифа, определившего и горизонты мыслительной деятельности, и, в конечном счете, ее содержание. Более того, он и свое публичное поведение выстраивал по образцам, заданным советским мифом в его первоначальном виде.

Данилкину было свойственно манихейское видение мира, поделенного на светлое и темное полушария.

Светлое он отождествлял с советским, темное – с антисоветским:

Советское – все то, что практически строит коммунизм, что на деле доказало свое желание и способность защищать Родину с оружием в руках, а антисоветское – все то, что лишь орет о коммунизме, что в годы войны продавало булку хлеба за 200 рублей, а литр водки за 1000, что без стыда и совести грабит и лжет.

Советское – все то, что не боится сказать накипевшее на душе, а антисоветское хитрит, лицемерит. Советское, если его убеждают, а не орут на него, способно признать и исправить любую, пусть даже и тяжелую, ошибку, а антисоветское склонно неправильно грешить и каяться, льстить и безудержно болтать – оно как огня боится правды[361].

Заметим, что Данилкин ограничивает поле борьбы темных и светлых сил границами Советского Союза. То, что находится за его пределами, интересует партийного журналиста мало. Он, разумеется, пишет о происках дельцов с Уолл-стрит, о коварных замыслах империалистов, об их пагубном влиянии на души советских людей. Россия сейчас «переживает последнее и самое роковое засилие – иудейское или англо-американское»[362].

Не сомневается он и в грядущей войне: в ближайшие годы «[…] не на компромисс нам придется пойти с Америкой и Англией, а сталкиваться с ними грудь в грудь»[363]. Но и эту будущую схватку сил добра и зла Михаил Данилкин рассматривает с сугубо национальной точки зрения: «Хорошо, очень хорошо, что у нас есть атомная бомба. Но одной бомбы мало – нужна серьезная идеологическая подготовка, моральная ясность. Крайне важно заранее определить направление, характер грядущей войны: в погонах или же без них целесообразно вступать в войну. Это один из важнейших элементов моральной подготовки». И далее: «Вряд ли можно успешно развить и закончить революционные битвы за коммунизм в погонах»[364].

С миром империализма для партийного журналиста все ясно: он обречен на гибель. Однако далеко не все благополучно и в социалистическом мире.

[…] В каждом городе процветает казнокрадство, взяточничество; спивается масса бывших фронтовиков, защитников Отечества, сокрушивших тиранию Гитлера, – из них прибывают все новые и новые пополнения в тюрьмы и лагеря[365].

И это отнюдь не отдельные недостатки. М.Т. Данилкин видит в так называемых отрицательных явлениях происки обновленных контрреволюционных сил.

Мы ищем врага там, где он был вчера. Контрреволюция слов кончилась, наступила пора контрреволюции действия. Враг бьет по второй статье Конституции. Он маскирует свои действия сверхусердным патриотическим шумом, копанием в темных пятнах чужих биографий, осмеянием наших законов под видом борьбы за законность[366].