Я закрыл КПСС

В этой вылазке тереховцы убили двоих: милиционера Свириденко и случайную свидетельницу событий. Вот тебе и «честное слово офицера»[228]. Так пролилась первая кровь. И вина за нее, за переход политической борьбы в кровавую бойню, лежит на наших противниках. А нас подвел наш политический опыт. В своей борьбе мы никогда не прибегали к насилию, видя в работниках МВД таких же граждан своей страны. А те, кто любят называть себя патриотами, легко принимают решение стрелять в земляков. Так было в 93-м, так случалось и потом. Не учли мы этого желания убивать, которое жило во многих, стоявших по другую сторону ограды. Почему-то именно те, кто любит называть себя «патриотами» и слывет таковыми в общественном мнении, бывают весьма охочи до пролития крови своих земляков и других людей во внутренних и внешних авантюрах.

С этого момента обстановка радикально изменилась. Ельцин потребовал сдачи всего имеющегося у белодомовцев оружия, кордон вокруг здания из символического стал полноценным.

Мне позвонил командующий 14-й гвардейской армией, дислоцированной в Приднестровье, генерал-майор Александр Лебедь. Мы были знакомы с августа 1991-го, с подавления путча ГКЧП. Летом 1992 года это знакомство возобновилось по неожиданному поводу. Лебедь попросил помочь с учебниками для школьников Приднестровья: «Скоро учебный год, а ребятам не по чему учиться». Мы посмеялись над тем, какими вопросами приходится заниматься командарму. Попросил прислать заявку и передал ее Лужкову. Мэр быстро организовал сбор необходимых учебных материалов, которые торжественно передали властям Приднестровья.

В этот раз повод куда серьезнее. Лебедь сообщил, что из Приднестровья в Москву на помощь Верховному Совету выехал почти в полном составе, со штатным вооружением, батальон «Днестр» и другие добровольцы. Промежуточная стоянка у них будет в городе Козельске Калужской области.

Не батальон, но около 70 человек в Козельске встретили и развернули, отняв оружие и предупредив о возможной ответственности.

Понимание, что события стремительно покатились к кровавой развязке, подтолкнуло к поискам каких-то контактов.

Одним из первых, ночью, приехал мой предшественник в должности начальника Московского управления Прилуков. Стращал всяческими бедами и уговаривал перейти на сторону «законного руководства России» — Хасбулатова, Руцкого. Было заметно, что он, будучи достаточно разумным человеком, понимал, что блефует. В конце концов, когда разговор пошел то ли по второму, то ли по третьему кругу, я предложил:

— Виталий Михайлович, давайте поспорим. Если вы выиграете, то все равно меня повесите, как обещает Руцкой. А если мы выиграем, вы мне ставите бутылку хорошего коньяка. Соглашайтесь — ставки явно в вашу пользу.

Коньяк Прилуков так и не поставил, но нужно отдать ему должное — про свое обязательство помнил и впоследствии всякий раз заводил о нем речь.

Затем — встреча в Конституционном суде. Приехали вместе с Лужковым. Председателя КС Зорькина мы считали фактическим членом команды Хасбулатова. Ходил слух, что Хасбулатов искушал его президентскими перспективами. Мы надеялись, что это всего лишь слух, и можно с помощью Зорькина повлиять на белодомовцев, устроить сбалансированное и мирное решение. Разговор был спокойный и конструктивный, хотя, конечно, с изрядным внутренним напряжением. Валерий Дмитриевич был настроен решительно: Указ № 1400 неконституционен. Да мы и не спорили.

Я обратил внимание на то, что по сути указ — не более чем решение о проведении досрочных выборов высших органов власти. Что выборы парламента проходили в стране, где действовала 6-я статья Конституции о руководящей роли КПСС, да и президента избирали еще в СССР. Что, безусловно, Указ № 1400 — нарушение буквы Конституции. Но и действия съезда, Верховного Совета и лично Хасбулатова в течение последних полутора лет, когда они забирали себе одно за другим высшие государственные полномочия, тоже нарушение Конституции, если не буквы, то духа новой России с устоявшимся представлением о необходимости разделения властей. Хотел было добавить, что и сама Конституция — дырявая, сформированная в процессе многократного перештопывания советско-коммунистического Основного закона, но вовремя осекся: не при главе КС говорить об этом. Предложил следующий вариант: КС выступает с заявлением о серьезном и длительном конституционном кризисе, обусловленном действиями обеих ветвей власти, призывает немедленно объявить о скорейшем проведении досрочных выборов президента и парламента, принятии новой Конституции. Мы же попытаемся уговорить Ельцина пойти на отмену Указа № 1400 в обмен на решение о досрочных выборах президента и парламента.

Зорькин, подумав, согласился и сказал, что Конституцинный суд, он надеется, завтра же выступит с таким заявлением.

Мы с Лужковым ушли с ощущением, что сделан важный шаг к мирному урегулированию. Понятно, Ельцин может воспринять эту инициативу-экспромт неоднозначно, по крайней мере, мне это может стоить кресла замминистра. Но дело того стоило.