Я знаю — ты мой!

— Мне стыдно за слова, что я говорил тебе в нашу последнюю встречу. Я не отказываюсь от своих намерений, однако запрещать пользоваться магией, ведьминским даром — кощунство. Понимаю, что мое положение не является для тебя привлекательным. Поверь, принять подобное удалось с трудом.

Я несмело улыбнулась. Ну конечно, наследник — это же самая привлекательная партия для любой леди. А я выделилась, не только показав, но и доказав, что замуж за него не стремлюсь и готова стать женой любого мужчины, к которому могут возникнуть чувства, невзирая на его титул.

— Ты мне не противен, — произнесла, глядя в его черные глаза. Он же объяснил про таверну, значит, и я задолжала ответ. — И никогда не был тем, кто мог вызвать отвращение у леди своей внешностью. Меня отталкивало поведение и желание присвоить то, что тебе не принадлежало. А я не принадлежала, несмотря на твои титул и жгучее желание. И участь эмани пугала. Она и сейчас пугает, хотя я знаю, что ты совершил невероятное, отменив закон об их статусе. Однако… — зажмурилась на секунду, а затем, поймав взгляд собеседника, уверенно продолжила: — Благодарна тебе за то, что, несмотря на мой категоричный отказ и однозначно выказанное сопротивление, ты все равно взялся меня лечить, когда я заболела оспой. Знаю, что именно тебе я обязана не только своей жизнью, но и жизнями моих сестер по кровной клятве. К сожалению, об этом мне сказали не так давно.

— Ты вообще не должна была об этом знать. Не нужно благодарить за то, что я сделал бы в любом случае, невзирая на твои протесты или отказы. Не смог бы иначе. Твои радости и огорчения, досада или, напротив, ликование становятся моими. Я чувствую твои самые яркие эмоции и не в силах это изменить. Никто не в силах, такова природа огненной крови.

— Мне жаль…

— Алиса. — Атей сидел на расстоянии вытянутой руки и вдруг оказался совсем близко, держа мою ладонь, ногой касаясь бедра. — Как можно жалеть о чуде?

— Кто-то считает зов проклятым даром…

— Только глупцы, каким был я. Ты не ослышалась, Алиса, зов огненной крови — чудо.

* * *

Атейтай о’Дейриц Авраз

Я смотрел в пронзительно-синие глаза любимой и не мог подобрать слова. Чудо, которое раньше сам считал проклятием, рушившим все планы. Но как объяснить той, которую когда-то желал сломать, что я не просто ошибался? Что сам не понимал, какой дар приобрел? Как не показаться слабым и не отпугнуть? Быть откровенным и в то же время перестать бояться, что сказанное оттолкнет еще больше?

Никогда в жизни так не страшился, как сегодня, когда она решительно вышла из дома с плотно сжатыми губами и потерянным взглядом. Как и Алиса, я был готов обманываться и играть ту роль, которая ей больше нравилась.

Она спокойна, если рядом Атей, но сжимается при одном упоминании Тая. Когда я принимал новое родовое имя, и подумать не мог, какую роль оно сыграет в наших отношениях, но Алиайдан явно понимал больше.

И это касалось не только меня. Мы оба с Алисой запутались. И если я готов принять иную реальность, изменить свое отношение, то девушка пока не представляет ни как жить дальше, ни что ей делать со своей жизнью. Она устала и потерялась.

Проще ненавидеть и защищаться. Но что делать, когда необходимости в этом уже нет? Если больше не от кого защищаться, не от кого бежать? Она не знает и цепляется за образы из прошлого. И путается еще больше.

Потому что эти три недели изменили многое. Не только в ней, но и во мне. Если изначально я планировал завоевать ее доверие и любовь, воспользовавшись нашим сближением, то позже понял, что не смогу этого сделать. Не потому, что не хочу и мне это не под силу, а потому что отвратит ее еще больше.

И я сдерживал свои порывы, понимая, что безделушки принять она готова, но настоящие знаки внимания — нет. Она все еще ребенок, который интуитивно помнит, что родительская воля выше ее желаний. И сама же борется с собой, хотя давно выиграла эту битву.

Она привыкла думать обо мне в негативном ключе и пока не была готова к иным мыслям, даже имея перед собой доказательства другого отношения и поведения.

И я плыл по течению, становясь тем, кто ей был необходим: другом, готовым подставить плечо, существом, желавшим увидеть ее улыбку и услышать звонкий смех.

Я соблюдал дистанцию, когда отчаянно хотелось касаться нежных рук и хрупкой талии, чувствовать ее дыхание на своей коже. Скажи я, что ради нее готов отказаться от всего, напугал бы еще больше. Узнай она, как я мчусь на наши встречи, а позже возвращаюсь в империю, где постоянно вспыхивают бунты…

Сдерживать семейство Карсто становилось сложнее. Их жадность, амбиции, гнилое нутро… Все это имело под собой одну определенную цель — престол, а еще лучше мировое господство. Отец спустил собак, а расхлебывать бесчинства оставил мне и брату.

Я вздохнул, прогоняя от себя непрошеные мысли о человеческой глупости, подлости и жадности. Сейчас имело значение лишь одно: Алиса и ее чувства. Точнее — их отсутствие. И зарождение, маленький росток надежды для меня.