Я, звездный рыцарь, или Выйти замуж за героя

— Я же говорил, что буду ходатайствовать о твоем восстановлении! — чуть повысил голос Гурий, кладя руку ему на плечо. — Твое досье довольно объемистое, но там нашлось место всему. И благодарности, которую прислала в академию лейтенант Чайво. И то, что именно ты предупредил Интергалакпол о готовящейся акции. И то, что добровольно сдался властям и не оказал сопротивления при аресте. Ты ведь мог активировать у флаейра процесс самоуничтожения, и тогда он бы взорвался вместе с теми, кто попытался проникнуть на борт. Ты бы погиб сам, но были бы и другие жертвы и разрушения. А так лишних смертей удалось избежать. Прими во внимание то, что сейчас ты находишься под арестом. То есть, с момента захвата сидишь за решеткой. Этот срок будет зачтен при вынесении окончательного решения о твоей судьбе. У тебя, кажется, остались «недосиженными» несколько недель?

Шоррен кивнул, начиная что-то понимать.

— Я собираюсь это использовать… при твоей реабилитации. Подам рапорт… но хочу предупредить, что… в общем, сохраняется вероятность того, что меня постигнет неудача. Чтобы ты не особенно надеялся… верил, но допускал и такую возможность. Все-таки есть доказательства…

— Почему, — выдавил Шоррен, — почему ты со мной возишься?

Гурий промолчал. Сказать: «Потому, что верю в тебя! Потому, что вижу — ты не смирился с судьбой. Ты мечтал изменить свой мир. И тебе в этом нужна помощь!» — он не мог. На память сразу пришла та девушка, Карлайла Хоккенен.

Нет, там все не так. Шоррен боролся против системы, которая раз и навсегда наложила на него клеймо существа второго сорта. «Государственные рабы» — вот кем были первопоселенцы Гудзона. Отработаешь пять лет — и свободен. Свободен формально. Свободен оставаться там же и работать, как прежде, но теперь уже получать плату за свой труд. Хочешь покинуть планету? Пожалуйста. Накопи денег на билет и «подъемные» на первое время. Вот только билет стоит столько, что тебе придется вкалывать еще пять лет. И следующие пять лет — чтобы скопить эти самые подъемные, ибо государство уже не станет о тебе заботиться. И не факт, что оно поможет тебе устроиться на новом месте. Так что возвращайся-ка ты на «свою» планету, в «свою» колонию. Теперь уже добровольно. А о прежней жизни забудь, и все свои мечты и цели засунь подальше. Шоррен и смог-то покинуть Гудзон потому, что удачно подвернулся «Стремительный» с капитаном Хватом, который однажды уже прошел такой же путь. Он тоже совершил преступление против системы — сперва тем, что родился на Старой Земле, а потом тем, что не захотел на ней оставаться, работая на государство. Обоим пришлось с кровью и потом вырывать из сердца прошлое — у Шоррена дочь, у Гурия родители…Оба ходили по тонкому льду, ибо беглого выходца со Старой Земли, откройся правда, ждет депортация и военный трибунал. И чем он отличается от беглого каторжника? Только статьей, по которой его будут судить.

С Карлайлой Хоккенен все не так. Она сорвалась с Ка-Песса, из своей конторы, в погоне за мечтой. Влюбилась в книжного персонажа, придумала себе героя и начала воплощать мечту в жизнь. Он не виноват, что не соответствует ожиданиям этой девушки, что романтический звездный рыцарь — плод фантазии. Если бы не эта книга, Карлайла не пошла бы против системы. Она стала бы, как говорится, жить-поживать и добра наживать. Что она теряет? Мечту. Любовь? Ну, это вряд ли — не встреться ей «звездный рыцарь», девушка бы просто-напросто вышла замуж за кого-нибудь другого. А насчет ограничения ее свобод законами планеты Ка-Песс…

Шоррен сидел рядом. Напряженный, с приоткрытым ртом — ловил каждый звук. Гурий протянул руку и сжал его кисть в крепком пожатии.

— Потому, что я хочу, чтобы ты был свободен, — просто сказал он, и, не прибавив больше ни слова, вышел.

Дежурный сержант — за заключенными следила автоматика, но лишняя пара глаз, способных не только фиксировать происходящее в камерах, но и анализировать, обдумывать полученную информацию — козырнул капитану. Гурий машинально ответил на приветствие, но уже на пороге его догнал голос:

— Кэп, в третьей камере с вами хотели поговорить.

— Где?

По знаку с пульта часть двери отъехала в сторону, обнажая решетку с бегающими по ней разрядами силового поля. Обычная предосторожность при перевозке опасных преступников, но заметив, кто сидит в этой камере, Гурий потянулся уменьшить его напряжение.

— Привет, капитан Хват! — разулыбался капитан Берген, устраиваясь поудобнее с той стороны. Вплотную к двери примыкала чья-то койка, и он уселся на ней. Остальные члены его команды скучковались у дальней стены, делая вид, что им совершенно безразлично, о чем будут говорить капитаны. — Быстро ты…

— О чем вы хотели со мной говорить, задержанный Берген?

— Да так, — звездопроходец скучающим взглядом обвел камеру. — Обо всяких мелочах… Тут знаешь, как скучно…

— Скучно — это в одиночке. А вас тут четверо. Вот и говорите между собой.

— Да мы друг друга уже лет пять, как облупленных, знаем! Уже даже противно глядеть на эти рожи и рыла! А вот с новым человеком поболтать — оно самое милое дело.