Яблоневый сад

Расскажем о приангарском посёлке Тараса, который находится в Боханском районе Усть-Ордынского бурятского автономного округа и который как бы миниатюрная модель России с её национальной разветвлённостью, переплетениями судеб. Основных ветвей в посёлке три – буряты, русские, татары; а есть ещё немного, совсем наперечёт, поляков, литовцев, чувашей, цыган, украинцев, белорусов, выходцев из Средней Азии и с Северного Кавказа. На деле никто никогда ни в посёлке, ни в районе не терзался над вопросом, быть или не быть национальной культуре русских, бурят или татар. От случая к случаю устраивались какие-то национально окрашенные мероприятия, празднества, проходившие разок в год-два-три и заканчивавшиеся или, напротив, начинавшиеся, не будем скрывать, пьянкой. Оторванное от литературных источников владение родным – бурятским и татарским – языком, который от десятилетия к десятилетию высыхал, как беспощадно высыхают даже большие реки или озёра, если не подпитываются ручьями, речушками. Родной язык становился неинтересен, чах, исподволь отторгался из жизни, по преимуществу, конечно, молодёжью. Национальную одежду с её особенной философией орнамента и покроя, формировавшейся веками радости и страданий народа, можно было увидеть единственно в школьной музейной комнатке и крайне редко на заканчивающих свой земной путь стариках.

Но вот радостный парадокс-надежда, на который мы натолкнулись, исследуя социокультурную ситуацию в Боханском районе и в той же Тарасе: как медведь в глубокой берлоге, жила и живёт – но почивала дремучим сном, только мало-мало шевелилась – тяга к своему национальному жизнетворчеству – языку, одежде, танцам, орнаменту, народной мудрости, религии, кухне, агротруду. Так и ждёшь: спит, спит медведь, довольствуясь сосанием лапы, да вдруг очнётся, рявкнет и – полезет на волю.

Однако медведь – спит. «Не отошёл ли в мир иной? – тревожимся. – Да нет, дышит!» То же самое порой и с национальной культурой: мощная, точно медведь, но – дремлет, ждёт какого-то часа пик или же того, кто её растормошит.

Мы убеждены, что без усилий по разбуживанию национального самосознания, без шагов, действий общественности, местной власти, сельского мира, наконец, – спать медведю сему неведомо сколько, разлагаться, умирая потихоньку. Кто знает, может и не сработать инстинкт самосохранения. Что ж, надо действовать: надо будить! И впрямь не почили бы медведи в своём сонном и нередко пьяном оцепенении!

Итак, очевидное и радостное: тяга к возрождению своей национальной культуры, родного языка живёт, хотя и всего-то теплится. В Тарасе мы даже большее увидели: русские более-менее сносно владеют бурятским или татарским языком; всем селом хотя и редко, но отмечают национальные праздники. С учётом этих тяг, или предрасположенностей, и была разработана программа по развитию национальных культур бурят, русских и татар.

Первостепенное: был создан на базе методического куста, многие годы лишь на бумаге объединявшего среднюю и три начальных школы, «Тарасинский образовательный комплекс с развитием национальных культур» – такое у этого нового управленческого, организационно-педагогического, научно-методического, финансово-хозяйственного и просветительского организма официальное название. Также в него вошёл детский сад. То есть если раньше начальные школы и детский сад развивались порознь, а чаще всего вообще не развивались, выпуская в среднюю школу слабо подготовленных детей, то теперь все были объединены в одну крепкую упряжь учебно-воспитательного плана, в один финансово-хозяйственный механизм – все проблемы любого учреждения комплекса решаются таким своеобразным педагогическим миром, постановления и решения которого исполняет директор комплекса. Под педагогическим контролем находится вся система подготовки детей от детского сада и до выхода из средней школы. Комплексность и непрерывность образования пропитали, охватили собою многое что: изучение конкретных предметов, вхождение и углубление детей в мир национальных ценностей, освоение языков – как русского и своего родного, так и народа-соседа, овладение трудовыми навыками скотовода и землепашца; и всё это от детского сада и выше, дальше.

Мы опасались, будут ли охотно изучать русские и татарские дети бурятский язык. Со взрослыми, к слову, несколько иначе: их быт и тесные трудовые контакты подталкивали осваивать бурятский. Нам теперь совестно за свои опасения. Дети с ещё незамутнёнными и не отравленными в условиях глубинного села душами деловито, с крестьянской основательностью своих родителей и старанием принялись за нелёгкое дело освоения языка коренного народа – народа-соседа, народа-брата. И опять напомним: с детского сада и выше, дальше – да, верим, потом они пойдут по жизни со своим благодатным многоязычием. Татарский язык, кстати, изучается факультативно, но к нему не ослабленное внимание, не второстепенный он в языковом переплетении Тарасы. Просто желающих изучать его пока что мало, предпочтительнее – бурятский и русский.