Яблоня

С каких пор этот человек начал занимать столько ее мыслей? Наверное, после похода в оперный театр – отчетливого осознания того, что она не хочет его потерять. В тот день она почувствовала, что может довериться ему – и в тот же день ее доверие разбилось, словно упавшая с полки хрустальная статуэтка.

Лучше бы она не открывала то письмо. Ей хотелось верить, что все это не имеет никакого значения, что случившееся на его прошлой работе осталось в прошлом. Но снова и снова проговаривала она про себя гнетущие строки: «понижен в звании и проходил длительную реабилитацию». Это не те слова, к которым применимо словосочетание «оставить в прошлом». Детали его дела были зашифрованы, а значит, произошло что-то действительно серьезное.

Если бы не то письмо, она не искала бы двойное дно в каждой его фразе. Не вглядывалась в глубину его глаз, теперь замечая пугающую серьезность. Кристиан хотелось вернуться в то время, когда она не ожидала от него ничего, кроме дурацких шуточек и бесконечных опозданий.

Она вспомнила, как они поссорились на днях. Когда он отказался отвечать на ее вопросы, а она – принимать его доброту. Сейчас все встало на свои места, перевернувшись в ее представлении о нем. Единственное, что осталось неизменным – его не самые удачные попытки заботиться о ней.

Они казались ей искренними. Но теперь она уже ничего не знала.

Фледель искал что-то, касающееся наркоторговли. Прямо за ее спиной, явно не собираясь сообщать ей о своих действиях. Капитан пыталась оправдать его перед самой собой, но истина заключалась в том, что она не могла заставить свою внутреннюю сигнализацию перестать верещать изо всех сил.

Она легла на диван, закрыв глаза. Усталость растекалась по телу, словно патока, и капитан вскоре уснула, поглощенная неприятными думами.

Кристиан очнулась, услышав писк пропускного механизма. Поначалу она перепугалась, что проспала, но, осознав, насколько темно вокруг, взглянула на часы. До рабочей смены оставалось еще два часа.

Алексис? Но разве он обычно не пользовался черным входом, ведущим напрямую в морг?

Она притихла, замерев. Дверь раскрылась резко, едва не ударившись о стену, и знакомая фигура шагнула в кабинет, целеустремленно направившись к одному из столов. Щелкнул замок ящика, и в этот момент их глаза встретились.

– Сержант Крайше? Что вы делаете здесь так рано?

Еще секунду назад она с трудом узнала его. Уверенные движения, взгляд, столь неприсущий ему – серьезность, граничащая с долей ярости. Но сейчас он смотрел на нее, словно попался на какой-то провинности, и Кристиан знала, что так оно и было.

– Можно сказать, что это компенсация за то, что я ушел вчера пораньше, капитан.

Он засмеялся, но в смехе этом чувствовалась нервозность.

Кристиан позволила ему отшутиться. Она знала, что он пришел сюда не просто так – в то время, когда в участке никого не должно было быть. Сержант хотел забрать что-то из своего стола, но если она начнет задавать вопросы, то выдаст свое недоверие. Она не хотела, чтобы он знал, что она наводила о нем справки и в курсе его визитов в архив.

– А что насчет вас, капитан? Решили перебраться сюда жить?

Ей не хотелось говорить истинную причину. Этот человек слишком многое от нее скрывал – а значит, она имела право ничего не сообщать ему в ответ.

– Нужно было доделать кое-какие дела.

– Я, конечно, уважаю вашу приверженность работе, но это уже перебор.

Она встала с дивана, небрежно поправляя волосы.

– Ну, раз решили прийти пораньше, приступайте к работе.

Судя по тому, как целеустремленно он вошел в кабинет, сержант явно куда-то спешил. Но теперь он не может уйти, не спросив ее разрешения, и в глубине души Кристиан надеялась, что сейчас он, поставленный в тупик, наконец объяснит ей, что происходит. Лишь бы этот круг недоверия и недомолвок разорвался.

Но Фледель лишь рассмеялся, садясь за свое место.

Мерно зажужжал компьютер; Кристиан едва сумела скрыть эмоции, повернувшись к одному из столов. Ее захлестывало нечто среднее между отчаянием и беспокойством. Она не чувствовала злости или обиды – теперь ей стало страшно. Если он отказывается говорить что-либо, значит, это что-то, что она не готова была услышать. Капитан уже не хотела выяснить правду или призвать его к ответственности – она просто хотела, чтобы все было как раньше.

Уняв дрожь в руках, она глубоко вдохнула и шагнула в сторону своего кабинета. Конечно, стоит двери закрыться за ней, как сержант сможет уйти, но Кристиан не хотела и думать об этом. Хотелось не знать ничего, не замечать, не носить в сердце бесконечные подозрения.

– Эй, капитан, помните, как мы учились вместе?

Она остановилась.

– К чему этот вопрос так внезапно?

– Нам так редко выпадает шанс поговорить наедине. Я не хочу, чтобы вы уходили.